Три осколка луны

– Сейчас ей было бы двадцать пять лет? – спросил Петр.

Катя кивнула:

– Да, как и мне.

Гордеев не отпускал альбомного листа.

– А где она жила?

Вопрос был странным, но Катя не смутилась:

– Я даже дом ее могу вам показать. Он рядом с нашей церковью. Вы там фотографировались. С Иваном.

Она быстро залезла в другой альбом, новенький, открыла его на середине. Гордеев увидел белокаменную церковь, сады и дома, себя, директора фабрики с плотно закрытыми глазами, точно он решил поиздеваться над фотографом, сиявшую секретаршу Зою и широко улыбавшегося Ивана.

– Вот ее дом. – Катя ткнула пальцем в оконце, почти скрытое желтеющей листвой, и крышу дома. – Не то чтобы мы дружили, но я у нее бывала. Даша была очень хорошей, доброй, не жадничала.

– А как она утонула?

– Есть только одна версия. Она встречалась с парнем из параллельного класса, Гришкой Разиным. Потом он взял и влюбился в другую девчонку, а Дашу бросил. Гришка Разин не одно девичье сердце разбил, – со знанием дела добавила Катя. – Даша очень страдала, унижалась перед Гришкой, стояла по ночам у его окон, грозилась покончить с собой. Все дошло до директора нашей школы, Аркадия Степановича Караваева. Он учинил целый процесс против Даши за аморальное поведение. Учителя от нее отвернулись. А директор библиотеки, забыла ее фамилию, написала статью в местную газету. Нелегко было Даше, я это помню. Гришка поменял ее на Ирку, а та, говорят, – Катя многозначительно кивнула, – его приворожила. До сих пор живет с ней как миленький. С ее папашей-алкашом и бабкой– знахаркой, которая, говорят, и подсыпала ему что-то, когда он приходил к ним домой.

– А теперь я вам покажу одну фотографию, – сказал Гордеев. – Она вас заинтересует.

– Хорошо, – ответила Катя.

– Только идемте на кухню – тут слишком шумно.

– Господи, – уже через полминуты, держа в руках айфон Гордеева, ошеломленно пробормотала Катя. – Быть такого не может. – Она рассматривала одну за другой фотографии Евы. – Как живая…

Петр загадочно улыбнулся:

– Странно, не правда ли? Моя жена фантастически похожа на вашу утопленницу.

– Правда, – кивнула Катя. – Даже не верится…

Она не выпускала айфона из рук, перелистывая фото, которых было немало. Петр поглядывал на девушку, на ее реакцию. Наверное, Катя думала о том, что сегодня же сядет на телефон и обзвонит всех подруг. «Представляете, захлебываясь, будет говорить она, к нам на фабрику приехал один покупатель. Его жена – на фото – копия Даши!..»

– Все похоже – лицо, фигура. Только у Даши волосы были длинные, русые, до ягодиц, а у вашей жены – короткие и рыжие.

– Это не ее цвет. А глаза?

Катя с сомнением пожала плечами:

– Я не помню, какие у Даши были глаза. – Она внимательно посмотрела на Гордеева. – Неужели… родственники?

Теперь Петр пожал плечами:

– А кто его знает… Даша была единственным ребенком в семье?

– У нее остался брат, кажется, Алеша. Тогда ему лет двенадцать исполнилось.

– Значит, сейчас двадцать один: уже взрослый мужчина.

Катя усмехнулась:

– Для меня он и сейчас был бы мальчишкой.

– Наверное, Дашу хоронили всем классом? – пропустив ее реплику мимо ушей, спросил Гордеев.

– Конечно. Она вся белая лежала: лицо, руки. Так страшно было! Потом закрыли крышку гроба, каждый из нас бросил по горсти земли в могилу… И все.

Петр потянул айфон из ее рук:

– Спасибо, Катя, за любопытную информацию… И еще, просьба: если сможете, не делайте из нашего разговора сенсацию общегородского масштаба. – Он улыбнулся. – Не хочу, чтобы однажды в Предтеченск нагрянуло паломничество ротозеев… Сумеете?

Катя разочарованно вздохнула.

– Хорошо, постараюсь… Вот что еще, – оживилась она. – Забыла сказать, как-то нелепо это… Алексей, ее брат, вскоре после похорон якобы говорил всем, что видел свою сестру живой и здоровой. Кажется, в какой-то машине. Конечно, он фантазировал. Ему не хотелось верить, что сестры больше нет.

На кухню ворвался Иван Крохов.

– Что заснули? Танцевать, танцевать! – захлопал в ладоши гигант-блондин. – Катя, приглашай Петра Петровича на медленный танец! И поживее!

– С удовольствием, – откликнулась Катя и взяла его за руку, шепнув: – Идемте – не отстанет.

Как видно, возбужденному алкоголем, не в меру охмелевшему имениннику перечить было нельзя.

С холма, на котором возвышалась белокаменная церковь, Петр смотрел вниз – на город Мохов. Он стоял на том самом месте, где осенью прошлого года здоровяк-блондин и хохотушка Зоя прицеливались объективом фотоаппарата.

Голые ветви садовых деревьев, крыши домов. Кажется, на ту, цвета ржавчины, и указала Катя Крохова… Как же ему быть? Постучаться, спросить: «Нет ли у вас родственников в Предтеченске? Не проживает ли там случайно молодая женщина двадцати пяти лет, копия вашей покойной дочери Даши?.. Хотите посмотреть фотографию? Пожалуйста».

Петр поднялся на крыльцо, постучался в дверь. Он уже хотел было повернуться и, забыв об этом доме, уйти прочь, когда услышал за дверью шаги; щелкнул замок. Ему открыл дверь спортивный парень в легком джемпере и трико.

– Квартира Погодиных? – спросил Гордеев.

– Дом Погодиных.

– Простите. Вы… Алексей?

– Да.