Три «Остапа»

Непонятно, к кому относился этот вопрос, но отвечать на его стал Журавлёв-Осокин, потому как Остап вряд ли даже что-то слышал.

— Чтобы у нас работать дворником, надо быть очень грамотным человеком.

— Это метлой махать?

— Метлой всякий может, а вот роботами управлять, которые чистят, моют, собирают мусор, при этом ездят, летают, висят, прилипают к отвесным гладким поверхностям, надо обладать определёнными знаниями… Одни фасады чего стоят.

— А что, и фасады… тоже дворники?

— Конечно. Поверхность солнечных батарей надо содержать в чистоте.

— Значит, мётлами у вас уже не пользуются?

— Почему? Пользуются, там, где остались нестандартные постройки. В Кремле, например.

— Ага, при правительстве…

— А правительства там нет. Эти здания представляют историческую ценность и охраняются законом. Люди туда ходят только на экскурсии. А правительственный комплекс у нас находится за городом. Они там живут и работают. У них там свои аэродромы, посадочные площадки и всё остальное обеспечение.

— И правительство выселили за МКАД? — удивленно произнёс Игорь Васильевич и, радостно улыбаясь, добавил: — Правильно!

В это время к ним «вернулся» Остап.

— Правительство? Какое правительство? — сразу спросил он.

— Да дворники… Мы о дворниках говорим, — объяснил ему Владимир Дмитриевич.

Остап сразу же подхватил эту тему.

— У нас учёные разработали новые технологии специально для них. Например, территория, где много опавшей листвы, опрыскивается специальной жидкостью, которая тут же превращается в очень липкую тягучую плёнку. Через полчаса эта плёнка теряет свои липкие свойства, но остаётся прочной и эластичной. Её скачивают в рулон и со всем мусором, который к ней прилип, вывозят в специальное место, где после обработки плёнка превращается в обычную воду. А мусор отправляется на утилизацию.

У Игоря Васильевича отвисла челюсть и округлились глаза.

— З-зае… в смысле… я хотел сказать — очень хорошо! С листьями у нас всегда была проблема. Рецептик жидкости не дадите?

— Нет, конечно. Ждите своего времени.

Вдруг панорама начала двигаться. У всех присутствующих сложилось впечатление, что они находятся в прозрачном шаре, который медленно и бесшумно поднимается вверх. Стены зданий, мимо которых они перемещались, приблизительно до уровня пятого этажа имели светло-серый окрас. Выше их цвет уже зависел от положения солнца: если на поверхность падали лучи, она была чёрной, если тень — светло-серой.

Строения были похожи на гранитные глыбы: прямоугольные, треугольные, цилиндрические. Попадались дома, где очень трудно было определить даже форму: они словно состояли из множество геометрических фигур, собранных вместе.

Большинство сооружений в высотной части соединялись между собой несколькими подвесными тоннелями и закрытыми переходами. На стенах ничто нигде не выделялось: ни окон, ни балконов, ни каких-либо других разделительных отметин, по которым можно было бы элементарно сосчитать количество этажей. Вся поверхность, как тёмная, так и светлая, представляла собой сплошную однородную полосу. Между домами извивались эстакадные путепроводы, то поднимаясь, то опускаясь, а то и вовсе уходя под землю. По ним двигался транспорт того времени, в большинстве своём имеющий форму шара и окрашенный в чёрный цвет. Иногда шары размещались вплотную друг за другом, что напоминало большую гусеницу.

Остап долго осматривался вокруг и наконец поинтересовался, что находится внутри этих зданиях.

— Производственные помещения: основные, вспомогательные, административные. Для удобства всё собрано вместе. Высотность зданий обусловливается тем, что конвейерные линии располагаются вертикально, — Журавлев-Осокин, стоя на чёрном фоне высотки, провёл рукой сверху вниз.

— Возрастающая масса выпускаемой продукции, с одной стороны, приводит в движения весь конвейер… — задумчиво и тихо рассуждал сам себе Остап. — В этом что-то есть…

Тем временем «шар» достиг самой верхней точки ближайшей высотки и дальше поплыл над городом горизонтально.

Все крыши домов заканчивались огромными плоскими дисками, которые, словно головки подсолнухов, всегда находились перпендикулярно к солнечным лучам. Между дисками и крышей имелась ещё одна движущейся конструкция, похожая на горизонтально расположенное колесо с широкими наклонными лопастями. Это был ветряной электрогенератор.

— У вас гидроэлектростанции используются? — снова поинтересовался Остап.

— Конечно. У нас есть ещё и атомные, но они зарезервированные и задействуются только в крайних случаях. Основной источник электроэнергии в мире — естественные процессы: солнце, ветер, вода, тепло. Но на широте Москвы этого недостаточно, следовательно, наши гидроэлектростанции работают постоянно. Зато мы не покупаем электричество.

Остап был восхищён техническим прогрессом, но вид на город сверху произвёл на его удручающее впечатление: внизу всё было чёрным и напоминало огромное пожарище. Лишь только комплекс кремлёвских построек одиноко выделялся среди унылого пейзажа.

Словно угадав его мысли, Владимир Дмитриевич, также глядя вниз, произнёс: