Три папы, красавица и чудовище

Тут Кукушкину пришлось заткнуться, потому как на крыльце послышались шаркающие шаги Марфы. Он ухватил поданный Василием домкрат и, сладенько улыбаясь, попятился на выход.

Когда двери с обеих сторон закрылись, я выждала пару минут и тихонько выскользнула на улицу. К счастью, Цыганка была привязана и никак не отреагировала на мое появление. Пригнувшись, чтобы меня не заметили в окнах, я подбежала к калитке. Выпрямилась и покинула двор, споткнулась о поваленное дерево, помянула нечистого всуе и вот тут нос к носу столкнулась с Кукушкиным. Прижав домкрат к груди, он с гаденькой ухмылкой наблюдал за моими телодвижениями.

— А я гадаю, вы или не вы? Такую девушку сложно не заметить. Не поздновато для прогулок?

— В бинокль меня рассмотрели? — съязвила я, а Кукушкин погрозил мне пальцем и неожиданно зло заявил:

— Хитра лиса, но еще хитрее тот, кто ее ловит.

— Вы о чем?

— На чужой каравай…

— У нас что, конкурс пословиц и поговорок? Тогда вот вам ответочка: кто как обзывается, тот так и называется, — отрезала я, сурово глянув на этого подозрительного типа, и ходко потрусила к дому.

Кукушкин так и остался стоять на дороге, по всей видимости, сверля мою спину злым взглядом. А я печатала следы по влажной после дождя земле, и ярость меня прямо-таки переполняла. Наверное, Костик растрепал Кукушкину, что я о нем спрашивала. И этот паршивец решил меня припугнуть. Заскочить в баню и подпереть дверь — дело одной минуты. А если это все-таки Василий? Тогда и Марфа в курсе.

«Значит, вам есть что скрывать, голубчики. Ишь, как всполошились! Пугать меня вздумали… Ну, держитесь, я вам этого так просто не оставлю».

Если вначале я не совсем понимала, зачем занимаюсь глупостями в деревне Петушки, то сейчас все стало более-менее ясно: характер пальцем не задавишь. Правильно папы говорят: авантюристка до мозга костей! Хотя… сами виноваты. Нельзя было не учитывать их особое влияние на мое воспитание.

От папы № 1 я унаследовала любовь к справедливости, уважение к закону и умение всегда докапываться до сути. В детстве, когда другие дети копались в песочнице, папа учил меня уходить от слежки, замечать мелочи и обучал правилам конспирации. Однажды я так хорошо законспирировалась в туалете, что искали меня до глубокой ночи. А еще мне передалось папино трудолюбие.

Второй папа в свое время был с законом не в ладах, зато знал, как его аккуратно обойти. Он научил меня «держать удар» и не давать себя в обиду. Папа № 2 убеждал, что добро должно быть «с кулаками», а человек — с характером, оттого я часто упрямлюсь и делаю что-то наперекор здравому смыслу. А еще папа научил меня сносно стрелять по банкам, открывать замки шпилькой и лихо водить машину.

От папы № 3 я переняла фатализм, умение во всем видеть знаки, склонность к рефлексии и стремление найти в каждом «что-то хорошее». Когда в юности у меня что-то не ладилось, он советовал помедитировать или раскинуть карты Таро: авось что-то и прояснится. Правда, папа умел сидеть в шпагате между двух табуреток и при этом общаться с внеземным разумом, а моим максимумом было созерцание пламени свечи. Но глубоко подышать перед тем, как начать орать, я уже умела.

А от мамули у меня только красота. Хотя нет, еще и умение иногда «топнуть ножкой», сказать «Ой, все!» или устроить небольшой скандальчик. Типичные женские штучки вроде слез, кнута и пряника — тоже ее школа. Правда, последнее время тренировать свои навыки мне не на ком.

Тут же я вспомнила Артема, на душе стало тепло и сразу же потянуло позвонить ему, чтобы поделиться своими переживаниями. Останавливало только то, что он, возможно, сочтет меня сумасшедшей, которой больше всех надо. Да и вываливать на малознакомого парня свои проблемы не хотелось.

Славик, похоже, уже спал, потому как ответил не сразу:

— Что там у тебя?

— Полный песец. Чуть в бане не угорела.

— Я не понял, ты в бане была или в контактном зоопарке? — зевнул он.

— Славик, не пытайся острить. Слушай сюда…

После моего рассказа о смерти Бориса Славинского и бане сонную одурь у Славика как рукой сняло, и он не на шутку разволновался.

— А еще я тут один интересный разговор подслушала, — продолжила я свой пронзительный рассказ. — Наш Кукушкин шантажирует работника Марфы, угрожает все рассказать какому-то Суставу. Я думаю, он что-то узнал о делах Марфы, теперь хочет денег.

— Думаешь, он занят тем же, что и ты?

— Ага. К примеру, он знает жену этого Сустава и заподозрил, что она ездит в Петушки, чтобы мужа извести. А теперь требует денег за молчание.

— Ну и делишки там творятся. И что этой пенсии спокойно не сидится? — возмутился Славик. — Скандалы, интриги, расследования. Я вот мечтаю стать пенсионером. Первый месяц я просто бы сидел в кресле-качалке с газетой в руках.

— А потом? — против воли заинтересовалась я.

— Потом начал бы потихоньку раскачиваться! — отмахнулся приятель. — Получается, наши догадки не так уж и глупы…

— Дело приобретает опасный поворот. Думаешь, пора идти в полицию? — протянула я.

— С чем? Там на смех поднимут, папы под замок посадят, а я останусь без ушей.