Три папы, красавица и чудовище

– А что Марфа? Живет и здравствует. При ней еще работник живет, Василий. Весь косматый, одни глазищи черные торчат. Если его на улице ближе к ночи встретишь, жуть берет. Он у ней и за водителя. У Марфы машина имеется, в город по делам ездит. Небось для обрядов своих что-то закупает. А недавно у ней домработница появилась, молодая совсем, да немая. Бабы пытались ее на остановке разговорить, что да как, а она мычит и головой мотает. Хворая. Почитай, каждый день ездит, убирает, готовит, летом на огороде. Сама-то Марфа уже старая, видать, нелегко дом обслуживать. Она еще и гостевой домик в конце участка год назад поставила. А что? Раз денег куры не клюют. Там у нее иногда ночуют, я свет в окошке порою вижу. Машины оставляют во дворе. А законная ли у нее деятельность? Вот в чем вопрос! – подняла Тамара кверху указательный палец, а Леонид внезапно закивал, хотя со стороны показалось, будто у него начался приступ эпилепсии.

Сначала я пыталась записывать информацию в блокнот, выданный мне Тамарой, но вскоре перестала обращать внимание на ее бормотание и вроде бы даже начала дремать. Что было неудивительно, учитывая насыщенный день.

Решив меня взбодрить, говорливая хозяйка вспомнила про баню. Я же вспомнила про свою машину, и Тамара посоветовала отправить за ней Леонида. Трактор-то он всего один раз в реке топил, так что домчит ее сюда с ветерком.

Я решила, что машине будет безопаснее в лесу, чем в объятиях Леонида, и переключила внимание хозяев на баню. Хотя с детства терпеть ее не могла. Папа № 2 всегда твердил: «Тех людей, которые нам не нравятся, мы посылаем в баню, а тех, кто нравится, зовем в сауну». С возрастом смысл поговорки перестал от меня ускользать, но стойкая нелюбовь к бане сохранялась.

Обижать хозяев я не хотела, оттого покорно потопала в добротное деревянное строение в конце огорода. Не переставая вещать, Тамара хорошенько поддала, вылила на меня пару ведер воды, отхлестала веником, натерла мочалкой из лыка, выдала мне банный халат и, оглядев дело своих рук, заявила:

– Ну вот, другой разговор. Хоть румянец появился. Пойдем, я тебя в дочкиной комнате положу.

Выделенная мне комната с бревенчатыми стенами и маленьким окном оказалась неожиданно уютной. В углу стояла старая деревянная кровать с резной спинкой и горой подушечек, прямо над ней – тоненький коврик с елочками, на дощатом полу лежали яркие половики. Я словно попала в избушку Бабы-яги и, рухнув на постель, мгновенно уснула под аромат развешанных по стенам сухих трав.

Глава 5

Сквозь сладкий сон мне пару раз казалось, что за окном воют собаки, но сил встать и посмотреть на улицу я в себе не нашла. А вот пробуждение мое приятным мог бы назвать только самый рьяный оптимист. Не успев окончательно проснуться, я вспомнила, где я и что со мной, погоревала, что качусь вниз по социальной лестнице, призвала себя не раскисать, села, распахнула глаза и… увидела самого черта. Прижавшись лычом к оконному стеклу, он буравил комнату маленькими глазками, а нос-пятачок резво двигался, оставлял на стекле испарину.

– Чур меня, – охнула я и поспешила опять зажмуриться. Когда я снова решилась приоткрыть один глаз, физиономия в окне отсутствовала. Привидится же такое! Глянув на часы с кукушкой, висевшие напротив кровати, я охнула: девять часов, а я дрыхну. Хорош сыщик…

В кухне послышались голоса, я торопливо оделась и покинула свою комнату. За столом сидел Леонид и вяло ковырял ложкой манную кашу. Тамара суетилась у плиты, а на скамейке у входа притулился Костик, обмахиваясь меховой шапкой. Только тут до меня дошло, что это его физиономию я видела в окне пару минут назад.

– С добреньким утречком, Дарка, – пропела Тамара, лучезарно улыбаясь, а я чуть не поперхнулась поданным мне чаем. Так по-дурацки меня еще никто не называл.

При моем появлении Костик неожиданно оживился:

– Проснулась, стало быть. А я говорю Томке, жиличка-то уж не спит, можно стол накрывать. Томка, ты бы налила, ей-богу! Мама мия, ну вот хоть за знакомство. А я Леньке сегодня помогу забор поправить.

– Изыди, пропащий. Свой поправил бы. Видишь, гостья у меня? Городская, культурная, тут понимать надо.

– Нагрянули в гости Тюха, Матюха и Колупай с братом, – заржал Костик, а Тамара дала ему подзатыльник.

– Гость – от Бога, так грузины говорят, а они врать не будут, – объяснила она заглянувшему на огонек соседу.

– Знамо дело, вино-то у них какое, а? – закивал он. – Потрясная вомен, чтоб я так жил, мама мия! И по какой нужде к нам? А я мужчина в самом расцвете…

– Я вот еще одну грузинскую поговорку знаю. Бешеную собаку где убьют, там и закопают, – рыкнула на соседа Тамара.

– Скажите, Костик, – решила и я поубавить радость этого неандертальца, – вы в отпуске или как? Это я к тому, что мужчине в самом расцвете следует не в деревне сидеть, а трудиться на благо родины и семьи. Я вот, к примеру, девушка с запросами.

– Не трудящийся я, – мгновенно заскучал Костик, погладывая в окно. – На инвалидности.