Три плюс одна

В нынешней Литве кроме известных из древних хроник имен собственных поменяли и древние названия городов и местностей. Подумать только: в последние годы изменены почти сто процентов прежних топонимов! Они у «народа-победителя» почему-то были не свои, а соседские. Им самим не странно, почему бы это? Нет, не странно. И Вильно сделали Вильнюсом, Ковно – Каунасом, Бержаны – Бярженаем, Велену – Вялуоной, Высокий Двор – Аукштадварисом, Медники – Мядининкаем и далее по списку. Повторюсь: изменены почти сто процентов прежних топонимов! Смысл в большинстве случаев потерялся. «В» в конце ввелось при русских царях. Изначально большинство названий служили ответом на вопрос «чей?», и если следовать логике, Ковно должно было стать Каунисом, а Вильнюс – Вильнисом, чтобы ответить на этот вопрос. Вместо прилагательного, несущего смысл, приняли существительные. Сравнить, допустим, с коренным Паневежисом. А в Беларуси за небольшим исключением все старинные топонимы сохранены. Так кто же кем владел?

В тысяча девятьсот девятнадцатом году тогдашнее правительство «пошло навстречу» обретшим независимость летувисам, когда они потребовали вернуть их стране все старинные литовские летописи. «Почему нет?» – сказал кто-то достаточно разбиравшийся в истории, и было принято постановление вернуть все документы на литовском языке. В том и была издевка, понятная лишь посвященным. Вполне логично, что не нашлось н-и о-д-н-о-г-о такого документа!

Еще один о многом говорящий факт, почерпнутый из летописей Великого Княжества Литовского: все двадцать два канцлера в ее истории были литвинами-беларусами. А где же литовцы?

Саксонский граф Альберт Медведь в описаниях Жемойтии двенадцатого века приводит звериные шкуры в качестве одежды и каменные топоры в качестве оружия. Городов нет в принципе, жители обитают в лесных чащах в землянках. Граф сообщает Римскому Папе, что обращение жемойтов в христианство невозможно, поскольку они разбегаются по лесам.

А вспомнить создание Речи Посполитой, как до сих пор горделиво именуют свою землю поляки. Вообще-то не они присоединили Литву, а литвины с тысяча четыреста первого года на протяжении почти ста семидесяти лет делали попытку за попыткой, уговаривая поляков вступить в Унию. Удалось это лишь с одиннадцатой попытки – в тысяча пятьсот шестьдесят девятом.

Это – факты. А теперь почитаем учебники истории в каждой отдельно взятой стране. И после этого история – наука?!

Только племянник Мирон понимал Кастуся. Но окружение плохо влияло на племянника, он стал забывать свои корни, дружить с теми, кем некогда помыкали или с кем воевали его предки. Именно позиция слабого, в которой в последнее время в спорах оказывался Кастусь, подтолкнула его к нужному решению. Былого не вернешь, но сейчас один литвин – гражданин великого государства, которого нет, которого не знают и не помнят в мире, но которое Кастусь носит в своем сердце – может изменить мир.

Даже поставить всю планету на колени. Но он так не сделает.

«А почему?» – вспискивал в глубине души пакостливый голосок.

«Потому что я против насилия», – гордо отвечал Кастусь.

И вздыхал. Поскольку врал самому себе. На самом деле каждая клеточка в нем требовала стать неуловимым грозным владыкой мира, чтобы перекроить его по собственному разумению. Но одна пуля или ловушка поставят конец карьере новоявленного императора мира, и императором с чудо-возможностями станет кто-то другой. Этому другому на древнюю Литву будет плевать с высокой колокольни, он вообще может оказаться летувисом. Без команды единомышленников такие дела не делаются, а где взять этих единомышленников, если даже на родного племянника, которого долгое время воспитывали в нужном духе, нельзя положиться полностью?

Пришлось довериться заокеанским друзьям. Никакие они, конечно, не друзья, но партнеры. У них одна цель с Кастусем – не дать кому-то стать настолько сильным, чтобы диктовать миру свою волю. Кастусь связался с американцами и объяснил ситуацию. Его роль в грядущих событиях выглядела здорово. Человек, который спас Землю. Возможно, ему дадут Нобелевскую премию мира. Или его именем назовут еще одну премию, новую, которая по значимости превзойдет Нобелевскую. Почему нет? Отдавая секрет динамита одновременно в руки разных государств, Нобель рисковал только материальным положением, да и положение это, надо сказать, своими действиями лишь поправил. А Кастусь рискует жизнью и свободой. Несравнимая разница.

После рассказа о том, что происходит в исследовательском институте, партнеры некоторое время действовали самостоятельно. Через третьи руки они нашли нужных людей, которые за деньги были готовы на все. Они же полностью спонсировали операцию. Кастусь и не предполагал, как дорого стоят услуги наемников. К счастью, настоящих бойцов потребовалось немного, для отвлечения внимания наружной охраны хватило хулиганов с рынка.

Приезд президента ломал планы. Если предмет исследований заберут в Москву, Кастусь окажется лишним в цепочке закрутившихся событий. Ждать было нельзя.