Три плюс одна

– Бог не создавал ад, он просто подвинулся и оставил людям место, где Бога нет. Не хотите идти к свету – живите так, как хотите. Ад люди устраивают себе сами. Поверь, мир не только необычнее, чем мы думаем, он непредставимей, чем мы можем придумать.

– Повторю недавний вопрос: ты действительно веришь в это?!

– А сейчас, – разнесся зычный голос Толика, – все вместе быстро снимаем все, что надето сверху до пояса!

Фаня подчинилась команде одной из первых. От горла до штанов вжикнула застежка-молния, и белая спортивная курточка, под которой все было тоже белое, но живое, отправилась в полет во тьму.

– А ты чего? – обиделась Фаня на заминку Ника.

Она дождалась, когда его снятая куртка тоже сгинет в небытие, и помогла стянуть футболку, затем его шея вновь попала в плен опутавших рук. Тела встретились. Но как бы ни было ошеломительно случившиеся безумие для его организма, мысли находились в другом месте. По соседству. Там пальцы Толика копались за поясом Луизы, она подалась чуть назад и подняла руки, помогая освобождать себя от оков условности. Было видно, что Луиза не хотела этого – вот так, у всех на виду… но ведь так было надо, и она не сопротивлялась. Снятая через голову футболка была отброшена. Заправским движением Толик справился с застежкой лифчика всего одной рукой и отправил его вслед за футболкой.

Объяснение тому, что Луиза поступила как все, лишь одно – Толик. А также скрывшая мир темнота, вино и общий настрой на «веселье». Луиза поддалась. Или ее сломали обстоятельства. Но сейчас ангельское создание, не терпевшее даже шуток «ниже пояса», шло на поводу у толпы. Это было невыносимо. Ник не мог оторвать взгляда от двух силуэтов, прижавшихся обнаженной плотью, тершихся друг о друга и наслаждавшихся друг другом. Вопреки всему мгновенно отрешившихся от всех и забывших, что в мире существует еще кто-то.

Ник следил во все глаза и мучился от вида блаженства Луизы с другим. Но зачем мучиться? Ад люди устраивают себе сами. Если Луизе, чувствовавшей себя превосходно, можно жить полной жизнью, почему Ник, Мирон и Аскер, ее прежние поклонники, должны ограничивать себя в удовольствиях? Ей ни горячо и ни холодно от того, что они страдают. Ее не волнуют их чувства. Значит, можно себя не сдерживать.

Ник резко притянул к себе Фаню, она даже на миг сбилась с ритма, но все поняла и распласталась по нему с гораздо большими удобством и удовольствием.

Только сейчас Ник обратил внимание на Оленьку. По требованию вождя она сняла майку. А купальник остался закопанным где-то на берегу Нижнего озера. А мокрая одежда так и лежала в каком-то пакете, брошенная в машину перед форсированием водной преграды. Равная теперь Анфисе, Оленька горделиво подавала пышную стать как кремовый торт – сладкий до приторности и большой, которого, если понадобится, хватит на всех. А рыжая каланча пусть завидует, что по части эпатажной эффектности у нее появилась соперница за мужское внимание.

Невысокая Рита растворилась в еще более невысоком Мироне. Она что-то говорила ему на ухо. Мирон смотрел на Луизу. Хрупкое тельце больно кололо его остриями сосков, иначе невозможно объяснить состроенную на лице страдальческую гримасу. Вернее, Ник прекрасно понимал подноготную внутренней боли, но для остальных Мирон кривился как бы из-за того, что где-то что-то болело. Дескать, пусть думают, что болит тело, а не душа.

Впрочем… кого он хотел обмануть?

Юрец бледной тенью бродил вокруг и обреченно взирал на танцующих.

– А правда, что у Толика и Юрца нечто вроде пакта? – спросил Ник. – Один помогает создавать ситуации, второй делится добычей.

– Они хорошо спелись, – кивнула Фаня. И через миг, что-то надумав, добавила: – Думаешь, только Юрец помогает ему с такими ситуациями?

Луиза, плотно уткнувшаяся грудью в своего «героя», положила голову на его грудь и закрыла безмятежно-счастливые глаза. В жарком объятии с ее сестрой Ник пытался забыться, но стало только хуже.

– По-моему, при внешности и возможностях Толика ему не нужны пятые колеса в телеге.

– Ты словно только что на свет родился. – Фаня усмехнулась и – Ник вздрогнул – погладила его по ягодице. Впрочем, на них косился Толик, и стало ясно: Фаня играет на публику. – У Толика каждый пляшет под его дудку. Как-нибудь попроси, и я расскажу, сколько наивных дурочек пополнили его список с моей помощью. Ему не хочется напрягаться, все должно прийти в руки само. – Почувствовав, что Ник холодно отстраняется, Фаня резко притянула его обратно. – Я не сволочь и не сводница, просто делаю для любимого человека все, что могу. А тебе это тоже выгодно – Толик ничего не может без помощников. Когда нужно приложить собственные усилия, ему становится неинтересно.

– Но зачем это тебе? – не выдержал Ник.

– Кому все дается легко, люди отвыкают добиваться чего-то сами. И когда от Толика, когда он разучится принимать решения и потеряет ореол «красавчика, который может все», однажды отвернутся его приятели-прихлебатели, он увидит, кто его единственный настоящий друг.