Три побега из Коринфа (ЛП)

И избитый, раненый Аргос скулил, молил о пощаде, делал вид, что он не понимает, за что его бьют, и что он ни в чем не виноват.  Но он все прекрасно понимал, и в его огромной,  черной голове уже созрела твердая решимость. "Ты хочешь, чтобы я укусил мальчика! Но я этого делать не буду, даже если ты меня убьешь.  Даже не попытаюсь. Думаешь,  я не могу кусаться?. Я могу искусать тебя самого и еще пятерых таких как ты, но его кусать не буду". - Так думал умный пес Аргос и терпеливо ждал, пока его гнев его хозяина остынет, терпя побои, а когда боль стала невыносимой, он коротко и ужасно прорычал. Наконец, Терпнос перестал его бить. Лучше оставить эту собаку  в покое, ведь она размером с волка и даже сильнее волка  и может еще пригодиться. Таким, образом, в конце концов,  он пнул его и пошел в дом.

А, Диосс, хотя и вернулся домой без флейты, был полон нежности и благодарности к собаке.  Возвращение было удручающим, потому что его мать сидя,  ждала его у двери, и когда узнала причину ночной вылазки, ударила Диосса и снова заплакала.

— Ко всем  нашим несчастьям еще не хватает, чтобы ты стал вором,— повторяла она, рыдая.

Ему пришлось поклясться, что он никогда больше не ступит в сад Терпноса ради какой-то флейты.  Диосс дал обещание и сдержал свое слово.

Но уже на следующий день, когда стемнело, он снова залез туда, правда, не в сад Терпноса, а на стену этого сада. Он ждал, пока хозяин выпустит собаку с цепи, и  долго звал ее своим детским, приглушенным, нежным голосом, так ласково, как только мог.

Собака некоторое время побегала вокруг и, наконец, услышав тихий зов, сразу подбежала, взвизгнула и завиляла хвостом. Мальчик швырнул ей горстку рыбьих хвостов, которые он подобрал днем на одном из стоящих на якоре кораблей.

Аргос быстро съел это лакомство и оперся передними лапами на стену. Диосс протянул к нему руки и доверчиво погрузил пальцы в длинный черный мех на голове и шее животного. Так они и простояли довольно долго.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Во всегда оживленном порту Истмы бурлила необычная активность. Уже несколько недель днем и ночью сюда непрерывно подходили   многочисленные парусные корабли, барки, галеры больших и малых размеров. Толпы людей стекались сюда со всех берегов  Эллады и с  широких дорог, ведущих в Коринф.

Через несколько дней начинались Истмийские Игры, и в  Коринфе забурлит жизнь. Сотни участников и тысячи зрителей уже приехали и продолжали приезжать в этот известный город, лежащий между двумя морями.  Покупатели и продавцы, как хищные птицы, слетелись сюда со всех сторон, чтобы воспользоваться этим огромным человеческим муравейником в своих целях. Кроме  самих эллинов здесь было много богато одетых финикийцев,  даже этрусков, отличающихся иноземными чертами лица,  смуглых египтян, лидийцев и сирийцев Малой Азии. Вокруг замелькали яркие цвета различных стран, разнообразие костюмов и платьев, богатство одежды!  В глазах рябило от увиденного, а уши болели от звона тысяч голосов и различных говоров.

Диосс шел сквозь толпу, и то и дело на него кто-нибудь натыкался; он слушал и  наблюдал за всеми, но ничего ему не нравилось. Его глаза были печальными. Разве можно было радоваться, если зря простоишь в порту  целых десять дней , тщетно пытаясь уговорить кого-нибудь из иноземцев остаться на ночлег. Да, карийцы, следуя примеру многих коринфских граждан и в надежде, что на праздник приедет много зрителей и гостей, приготовили жилье для постояльцев.

Они прибрали одну комнату в своем ветхом доме, купили  и застелили кровать соломой. Эта не значительная жертва того стоила. Они пошли на это в надежде, что иноземцы освободят им больше свободного времени,  вернут все расходы и что у них еще останется хотя бы несколько драхм. Эти несчастные драхмы, во имя Зевсом, как они им были нужны!  Понимая все это, Диосс несколько часов терпеливо выжидал в гавани. и подбегал к каждому паруснику, к каждой барке. Все напрасно.

Вокруг всегда было много других, почти взрослых мальчишек, сильных и наглых. Они легко отталкивали его, вставали на пути, кричали на него  а иногда и  смеялись над ним. Как он мог с ними соперничать?  Они зазывали и уводили  вновь-прибывших к себе в Коринф и в прибрежные поселения, а Диосс  оставался в одиночестве. И на этот раз должен был вернутся домой ни с чем, где его ждала расстроенная мать и печальная сестра. И это была его вина, из за   его некомпетентности, неуклюжести и неопытности. Сегодня был последний день, когда гости перестанут приезжать. Завтра начнутся празднества.  Он упустил последний шанс.  Диосс не знал, хватит ли у него смелости появиться дома в тот вечер.

Его сестра будет ужасно расстроена. И это все из-за него. Слезы выступили у него на глазах.