Три побега из Коринфа (ЛП)

— Будешь участвовать в гонках, Полиникос?  В панкратионе или в пятиборье?

— В беге.

— Понятно. То-то ты длинный как жердь, и твои ноги начинают расти с самого верха, почти что с шеи. Только такие,  подходят для бега.  Но это также честь,  большая честь.

Калий стал относиться к Полиникосу с гораздо  большим уважением.

— В конце концов,  бегун – это уже что-то. Хотя это не Олимпийские Игры,  и не Священные Игры над Алфеем, но все же агоны, и немалые, и заработать здесь сосновый венок тоже почетно. А почему ты не приплыл раньше? Тебе было бы полезно побольше потренироваться в гимнасии.

Но Меликл вернулся к своему первому вопросу: — Мы приехали сегодня в полдень, и я не понимаю, как ты так быстро нас нашел?

Калиас пожал плечами.

— В этом нет никакой загадки. Я пришел с рабом в порт, чтобы  купить  специи и кипрское вино прямо с кораблей, приплывших из Азии. Смотрю, а там стоит небольшой красивый парусник с заметной надписью: —  «Анита».  Необычное имя; я подумал, что откуда-то его знаю. Я спрашиваю:  - « Чей это корабль?»,  отвечают « Меликла Милетского».  Я понял о ком идет  речь и спрашиваю:  - «А где он сам?   Они указали мне на эту дыру. И вот я здесь. Вот и все. Короче говоря, молодые люди, давайте пойдем ко мне, так как я умнее вас, потому что мне столько же лет, сколько вам обоим вместе взятым, и  я смотрю на такие вещи по другому.

- У вас есть раб, господин? - вмешался Полиникос.

— Ну, вон там, один черный стоит. Их у меня даже два. Вообще-то, они не мои, а нашего сообщества. Потому что я совладелец корабля, на котором сюда приплыл.  Могу поспорить, что во всем Коринфе нет более красивого корабля.  Даже у нас  в Сиракузах немного подобных.

— Вы часто бываете в Коринфе?

— Я плаваю из Сиракуз в Коринф и обратно несколько раз в год. Здесь в Коринфе я уже знаю каждую дыру и чувствую себя как дома. Милый город,  даже весьма хороший. Просто здесь очень много мошенников. Чем богаче покупатель, тем крупнее мошенник.

— Но я вижу, ты тоже разбогател, Калиас. У тебя красивое платье, и даже   уже есть рабы… — Меликл вдруг стал  серьезным и добавил: — Так странно покупать для дома рабов, знаешь, я никогда не хотел бы  их иметь их. Мне не хотелось бы видеть их лица и их пытливые глаза, зная, что  они завидуют нам, свободным людям. Ты же, помнишь, Калиас,  что я тоже три года был  рабом , прежде чем ты меня выкупил.

Калиас нетерпеливо отмахнулся: — Ерунда, — сказал он. — Среди моих рабов нет белых, они у меня  все черные, и им со мной хорошо. Они откормлены, и кожа у них блестит, как  нос у собаки.

Полиникос покачал головой: — Но они все равно всегда чувствуют себя обиженными.

— Обиженными, а кто их может обидеть моего раба кроме меня? Мне тоже не нравится, когда кто-то мучает своих рабов, потому что это зло и прежде всего глупость. Но почему  я с этим не согласен?  Послушайте.