Три покушения на Ленина

– Подойдя к автомобилю, на котором должен был уехать Ленин, я услышал три резких, сухих звука, которые принял не за револьверные выстрелы, а за обыкновенные моторные звуки. Вслед за этим я увидел Ленина, неподвижно лежавшего лицом к земле. Я понял, что на его жизнь было произведено покушение. Человека, стрелявшего в Ленина, я не видел. Я не растерялся, закричал: «Держите убийцу товарища Ленина!» – и с этими криками выбежал на Серпуховку, по которой в одиночном порядке и группами бежали перепуганные выстрелами люди. Добежавши до так называемой Стрелки, я увидел позади себя, около дерева, женщину с портфелем и зонтиком в руках, которая своим странным видом остановила мое внимание. Она имела вид человека, спасающегося от преследования, запуганного и затравленного.

Я спросил эту женщину, зачем она сюда попала. На эти слова она ответила: «А зачем вам это нужно?» Тогда я, обыскав ее карманы и взяв ее портфель и зонтик, предложил ей идти за мной. В дороге я ее спросил, чуя в ней лицо, покушавшееся на товарища Ленина: «Зачем вы стреляли в товарища Ленина?» На что она ответила: «А зачем вам это нужно знать?» Что меня окончательно убедило в покушении этой женщины на Ленина. После этого я еще раз спросил: «Вы стреляли в товарища Ленина?» На что она ответила утвердительно, отказавшись указать партию, по поручению которой стреляла.

А теперь попробуем сопоставить показания Батулина, данные с разницей в одну неделю. Вопросов возникает множество. Прежде всего, непонятно, где же все-таки Батулин задержал террористку – во дворе завода или на Серпуховке? Выстрелы он слышал или «моторные звуки»? Почему он решил задержать не кого-нибудь из бегущих, а спокойно стоящую женщину? Что за пролетарское чутье позволило ему распознать по зонтику и портфелю «лицо, покушавшееся на товарища Ленина»? И почему, наконец, террористка, не будучи арестованной и не находясь в ЧК, запросто и без всяких церемоний признается в покушении первому встречному?

Согласитесь, что что-то здесь не так, есть в этом сценарии что-то недописанное: во всяком случае, белые нитки торчат отовсюду.

Так кого же привезли в тот роковой вечер в Замоскворецкий военкомат? Что за женщина была задержана Батулиным и взяла на себя ответственность за покушение на Ленина? Ею оказалась Фейга Хаимовна Каплан, известная также под именами Фанни и Дора, и под фамилиями Ройд и Ройтман.

Ее биография довольно запутана, но все же известно, что происходит она из мещан Речицкого еврейского общества, что родилась в 1887 году, что ее родители уехали в США, а она увлеклась политикой и стала анархисткой. В 1906 году, будучи в Киеве, она вместе с двумя другими анархистками готовила теракт против киевского генерал-губернатора, однако изготовленная террористками бомба взорвалась в их комнате. Каплан была ранена в голову, и у нее на всю жизнь остался шрам над правой бровью.

А вскоре состоялся военно-полевой суд, который приговорил Фаню к бессрочной каторге. Так она оказалась сначала в Мальцевской, а потом в Акатуевской тюрьме Нерчинской каторги. В те годы это место было своеобразным средоточием радикально настроенных женщин-революционерок. Тон задавали, конечно же, эсерки, среди которых особенно заметной была Мария Спиридонова, которая застрелила советника Луженовского, жестоко усмирявшего крестьян Тамбовской губернии. Фаня тут же попала под ее влияние, забыла о своих анархистских взглядах и стала завзятой эсеркой.

Под стать Спиридоновой были и ее подруги, которые приняли активное участие в перевоспитании Фани. Ну что, казалось бы, за дело до поротых крестьян Поволжья жене самарского купца Анастасии Биценко?

Так нет же, вместо того, чтобы заказать молебен или помочь крестьянским семьям, она берет револьвер и убивает генерала Сахарова, повинного в подавлении мужицких волнений. А Шура Измайлович! Дворянка, дочь генерала подняла руку на губернатора Минска. Интеллигентная и прекрасно воспитанная учительница Мария Школьник, вместо того, чтобы учить гимназисток изысканным манерам и прививать любовь к русской словесности, участвовала в покушении на жизнь черниговского губернатора.

Все они были так называемыми «вечницами», то есть сперва их приговорили к смертной казни, а потом, в порядке особой милости, петлю заменили вечной каторгой. Находясь вдали от столиц, молодые, образованные женщины не унывали. Они писали стихи, пели хором, осваивали новые профессии, изучали иностранные языки и, что особенно важно, жили своеобразной коммуной, то есть все вещи, продукты, лекарства и деньги, которые им присылали с воли, делили на всех. Фаня чувствовала себя в этой среде, как рыба в воде. Она даже освоила профессию белошвейки, что тут же отразил в ее карточке начальник тюрьмы.

А потом с ней случилась беда. Вот что рассказывает об этом в своих воспоминаниях одна из каторжанок.