Три позы Казановы

– Варшавский договор, – вздохнул ветеран разведки. – Удивительно, как быстро молодёжь забывает свою великую историю! Из Берлина я мчался на военный аэродром во Франкфурте-на-Одере. Там меня для неузнаваемости заматывали бинтами и на носилках грузили в военный самолёт. По легенде, я был молодым офицером, который, находясь за рулём полковой полуторки, загляделся на фройляйн в мини-юбке и врезался в фонарный столб. Через три часа самолёт приземлялся в Жуковском, оттуда меня на санитарной машине с сиреной мчали в спецсанаторий для нелегалов, где уже ждала твоя бабушка Искра Семёновна. О, эти двадцать четыре дня и двадцать три ночи счастья! В одну из них был зачат твой несчастный отец. Опытные доктора приводили в порядок мои нервы, измочаленные явками, вербовками, слежками, паролями и прочей разведывательной рутиной. Лучшие певцы, артисты, лицедеи почитали за честь приехать к нам в санаторный клуб и порадовать мастерством. Боже, как танцевала Плисецкая, как пел Отс, как хохмил Райкин! А Эмиль Кио выпустил однажды из спичечного коробка целую стаю голубей, нагадившую прямо на шевелюру Чегеварику…

– Кому-у-у?! – в один голос вскричали Юлия и Кирилл.

– Комаданте Эрнесту Че Геваре, – невозмутимо ответил генерал. – Нет, его не расстреляли в боливийской саванне, мы договорились с ЦРУ и обменяли Че на Пеньковского. Команданте вёл у нас спецкурс по экспорту революций. Но всё когда-то кончается. Наступал последний день счастья. По традиции отпускник, возвращающийся на работу во вражий стан, один в кинозале смотрел фильм «Подвиг разведчика» с Кадочниковым в главной роли. Потом, конечно, был хороший банкет в кругу соратников с обязательным скупым тостом куратора: «За победу!» И отзыв: «За нашу победу!» Затем последняя бессонная ночь в объятиях верной жены, слёзы разлуки, грёзы о встрече через два года, планы на будущее: сходить всё-таки в Третьяковку, подняться на новенькую Останкинскую башню, построить хозблок в садово-дачном товариществе ГРУ «Василёк». Ну а дальше – возвращение тем же путём: самолётом – в ГДР, а оттуда через тоннель в Западный Берлин… Чёрный хлеб, селёдка и солёные огурцы – презент верному Шмольтке. Потом из Берлина в Ниццу. Пятикилограммовая банка чёрной икры надёжному Перрье. И – трансатлантический перелёт в Вашингтон. Снова скучный Госдеп, зануда Трейли, нимфоманка Джуд Харадс, предохранявшаяся даже от сквозняков.

И так бы, наверное, продолжалось ещё долго, твой отец, Юленька, вырос бы без мужского пригляда, бабушка состарилась бы в одиночестве. В Центре уже подумывали, не женить ли меня на Джуд, чтобы натурализовать окончательно. И вдруг один за другим начались провалы. Сначала мой двойник Жан Перрье, удручённый советскими танками на улицах Праги, под влиянием мерзавца Арагона вышел из Компартии и побежал с повинной, однако по пути попал под машину неизвестного лихача. Вскоре и Шмольтке учудил: решил как-то расслабиться и под селёдку напился до белой горячки, пошёл шляться по городу и в гаштете, заполировав шнапс пивом, проболтался, что сам он и сдал «Красную капеллу» гестапо за 5 тысяч рейхсмарок. Хорошо, что его наперсником в пивной случайно оказался наш паренёк из Штази. Он вызвался довести Шмольтке до дома – и больше их никто не видел…

– И что же с ним стало? – жалостливо спросила Юлия.

– Внучка, есть вопросы, которые разведчикам не задают. Но есть вопросы, которые задают разведчики. Вот вы объясните мне, ради бога! Немцам Освенцим, извините за неуместную рифму, почти забыли. Англичанам колониальные зверства давно простили. Израильтянам даже не вспоминают бойню в Дейр-Ясине. Японцы делают вид, будто никогда не резали китайцев сотнями тысяч, как баранов. Американцы вроде уже и не сбрасывали никаких атомных бомб на Хиросиму. Нам же, русским, чуть что – тычут в морду нашими танками на Вацлавской площади! Ах, шестьдесят восьмой! И всякий раз возмущаются, как жених в первую брачную ночь, обнаруживший у невесты порванный в клочья анус! Это, по-вашему, нормально? А что мы должны были ввести в мятежную Прагу? Сеялки с веялками? У нас, между прочим, с ними военно-политический союз был! Варшавский договор назывался. Варшдог! Дед не на шутку разошёлся, даже побурел лицом от застарелой геополитической обиды.

Он немного помолчал, успокоился с помощью китайской дыхательной гимнастики и продолжил рассказ. Ситуация сложилась скверная, ведь без двойников-связных нелегалу в отпуск выбраться почти невозможно. А тут начали доходить тревожные вести из Москвы о том, что писатель Аркадий Гайдамацкий, сочинявший вздорные книжки про разведчиков, получил в садовом товариществе «Василёк» участок и зачастил к Искре Семёновне с дерзкими предложениями помочь в строительстве хозблока.