Три позы Казановы

В лагере шептались, что Сергей Иванович и Зэка когда-то работали в одном горкоме. И у них… случилось. Не на бегу, между работой и домом, а по-настоящему. Она хотела, чтобы он развёлся с женой, и тоже собиралась уйти от мужа, забрав дочь и оставив ему сына. Оступившихся горкомовцев вызвали и объяснили: или любовь, или карьера. Они выбрали любовь, потому-то Сергей Иванович и ушёл из партийной системы в министерство. Но тут Зоин муж, военный химик, попав на испытаниях под утечку, стал инвалидом. Она твёрдо сказала: теперь развестись не может. И всё осталось как есть. Зэка согласилась на хлопотную должность директора лагеря, а Сергей Иванович приезжал к ней при каждом удобном случае. На открытии смены он, стоя на низеньком подиуме возле флагштока, говорил выстроившимся в каре пионерам энергичную и бессмысленную речь об ответственном детстве, отданном Родине, но Зэка смотрела на него так, словно любимый мужчина читал стихи, посвящённые ей персонально. Кстати, они так тогда и не поцеловались, продолжая смотреть на быструю и невозвратимую, как жизнь, Оку. Он всего лишь взял её за руку…

А пионер, пока любопытный вожатый сидел в кустах, успел накупаться и вернулся в корпус. Распознав преступника по мокрым от ныряния волосам, Людмила Ивановна зверски отлупила его свёрнутой газеткой. Понять её можно: несчастная женщина звонила несколько раз домой и не смогла застать мужа-каратиста не только вечером, но и утром…

3. Вожатский костёр

После открытия смены был, как обычно, вожатский костёр на знаменитой поляне, где, видно, ещё с довоенных времён разводили пионерские огневища. Столб пламени, завывая, поднимался выше деревьев, а искры сыпались в ночное небо и смешивались со звёздами. Зэка подняла стакан вина и произнесла длинный тост об ответственности, лежащей на людях, которые работают с детьми, выпила, попросила всех быть умеренными и ушла, давая подчинённым возможность отдохнуть и расслабиться.

– К своему почапала! – доверчиво шепнула Андрею библиотекарша Галина Михайловна.

Она сразу подсела к Кокотову, опередив хотевшую сделать то же самое медсестру Екатерину Марковну. Обе женщины были не настолько молоды, чтобы ждать милости от природы. Следовало торопиться: обычно именно на первом вожатском костре завязывались отношения, длившиеся потом всю смену, всё лето, а иногда и всю жизнь. И если уж ты кого-то выбрал на первом костре, перекинуться потом на шею к другому или другой считалось по неписаным законам пионерского лагеря верхом неприличия. Нравственные были времена! Высоконравственные!! Высоко-высоконравственные!!!

Тогда, не теряя времени, Екатерина Марковна подсоседилась к Мантулину – однокурснику Кокотова. Но тот особой радости не выразил – он лишь томно закатил глаза, словно Миронов в «Соломенной шляпке».

Кроме Витьки Мантулина на практику прибыли ещё три их однокурсницы, имён которых теперь, наверное, и не вспомнить. Самую симпатичную, занимавшуюся, судя по фигуре, танцами, звали, кажется, Марина. Девушки были совсем молоденькие, гордые, нетроганные, почти не пили, а на разворачивавшуюся вокруг легкомысленную сатурналию смотрели с пристальным ужасом. Марина (она всем уже рассказала, что осенью выходит замуж) вскоре поднялась и с презрением удалилась. Через некоторое время в панике исчезли и две другие однокурсницы, испуганные настойчивыми ухаживаниями пьяного лагерного водителя Михи.

А костёр был огромен! Казалось, даже луна с одного бока подрумянилась от трескучего жара. На деревья, обступившие поляну, ложились гигантские надломленные тени пляшущих вожатых. Таин «Шарп» был включён на полную мощность – и в белёсую полутьму берёзовой рощи неслось:

Can't buy me love, can't buy me love…

Вообще-то в лагере был строжайший сухой закон, но поляна располагалась за территорией детского учреждения, поэтому пили много: водку, вино, пиво… Баянистка Оля по-семейному, с укором хватала Старвожа за руку, несущую организму очередной стакан с жидким счастьем. После ухода Зои Игорь остался за главного, но нижняя губа окончательно вышла у него из повиновения, поэтому осуществлять полноценное руководство ночным праздником он не мог. Однако и без него гулянье шло, как положено, весело. Повариха Настя жарила шашлык, нанизывая на длинные шампуры большие куски свинины, побелевшие в уксусном маринаде. Кокотов заметил: потом ещё несколько дней после вожатского костра в пионерских котлетах содержание мяса достигало почти вегетарианского уровня.