Три птицы на одной ветке

— Господи, ну что за характер у тебя, Эльвира! Что за характеры у всех вас?! Ведь нашла же о чем — напоследок…

— Мишка, да что я такого сказала-то?!..

Но он ее уже не слышал. И больше не оглянулся ни разу. И вскоре исчез из виду. Пожалуй, навсегда. Ну, и пес с ним…

20.

Из Кольцово Эльвира улетела в назначенное время. Минута в минуту, прощание с малой родиной не затянулось.

Только самолет оторвался от земли, Эльвира глянула в иллюминатор по старой привычке — и сразу нашла выморочную Арамиль, разрезанную надвое зловонной исетской лужей, не замерзающей ни в какой мороз, увидела этакую влажную щель промеж темных избушек да бараков древне-советской постройки — есть ли где еще в мире подобный «вагинальный ландшафт» — и отвернулась, пропади оно все пропадом!..

Но где-то там, под гранитным камушком, покоился ее отец, которого она когда-то — или это только казалось — очень любила. Во всяком случае, больше, чем мать. А жалела-то как!..

После ухода матери отец был словно младенец без титьки. Он бы ударился в запой-загул, как делают прочие отвергнутые, и становится им, вероятно, легче, но отец физически не мог ни запить, ни загулять. Уж так оригинально был устроен.

Однако повезло жить в маленьком городе, где, как в деревне, всяк на виду. И женщины сами стали к нему присватываться.

Одна, потом другая, потом третья… И отец стал понемногу меняться, раскрепощаться стал. Кто знает, когда бы старик остановился в своем поиске, но вдруг подвернулась женщина, которая, как показалось, более всего напоминает Алевтину. А кроме того, она была моложе Николы на тринадцать лет, имела высшее образование, что отец полагал самым важным — есть о чем с человеком поговорить.

И о чем уж они там говорили, ведь дипломированные у нас все, а образованных среди них раз-два и обчелся, оба никогда не читали книг, ни с какой особенной публикой не общались, а все суждения черпали из телевизора да газеты «Правда», которую вынуждены были выписывать как члены партии. То есть, начав жить вместе, они, помимо прочего, крупно сэкономили на подписке.

А недостаток у новой жены был всего один — трое девочек-школьниц. Один тройной недостаток против трех неоспоримых достоинств — такой вот получился баланс…

Однако Эля выбор отца скорей одобрила, чем нет. Конечно, она сразу про себя решила, что папкина избранница — дура дурой, но ведь и папка, положа руку на сердце, тоже не бог весть какая личность, зато — как сразу взбодрился человек, помолодел, разрумянился, раздухарился!

«Купи-ка, — говорит, — мне, дочка, в городе цветов на бракосочетание да побольше, да покрасивше, да подороже — моя Любаня обожает цветы!» А сам — десять рублей на «миллион алых роз».

И дочь купила. Молча добавила от своей невеликой зарплаты и купила. И ничего не сказала. Пусть старички потешатся, ведь этих тюльпанов по три рубля за штуку в их жизни никогда не было. Любовь же Ивановна — святая простота — нажив троих детей, в загсе отродясь не была, о чем Эльвиру незамедлительно проинформировал первый же знакомый арамилец.

Бракосочетание прошло честь по чести. Молодых привезли на «Москвиче» с ленточками, правда, без куклы на капоте, они обменялись кольцами триста семьдесят пятой пробы — теперь такие не делают, — поцеловались, расписались и с шиком укатили прочь. И хотя наблюдавших зрелище было относительно немного, подробности происходившего стали немедленно известны всему городскому населению. Вот-де как занятно сходятся на старости лет образованные придурки.

А эти молодожены после тихого малолюдного банкета снова, как ни в чем не бывало, пошли — каждый в свою сторону. Он — преподавать в школе ботанику с анатомией, она — на суконную фабрику придумывать новые драпы, ибо профессия ее редкостная называлась «инженер-дессинатор», и бедняжка даже не подозревала, что эпоха драпов вот-вот канет в вечность.

Впрочем, как выяснилось скоро, до лампочки были Любови Ивановне эти драпы. Потому что еще до первой брачной ночи она забеременела в очередной раз, чем вновь потрясла город, а уж как гордился собой будущий счастливый отец — это надо было видеть.

Конечно, за спиной многие посмеивались, но вместе с тем рейтинг, как сказали бы теперь, скромного школьного учителя, сроду внимания к себе не привлекавшего, резко вырос. Кажется, специалиста в области бесполой анатомии стали больше уважать даже арамильские пятиклассники, чего ж говорить про всезнающих выпускников.

— Ну-ну, — только и смогла выдавить ошарашенная Эльвира, — с вами, ребята, становится все интересней…

Так у ней появилась сестричка, которая была младше Софочки на семь лет.

Но «молодые» на этом не остановились! И спустя примерно год семья опять увеличилась — в ней стало пять девочек!

— Папка, ты чо, офонарел?! — воскликнула дочь при очередной встрече, демонстративно не принимая в расчет чувства присутствовавшей здесь же Любови Ивановны.

— А что, Родине нужны рабочие руки, — ответил отец, щуря маленькие добрые глазки, и был он в этот момент поразительно похож на канонического «дедушку Ленина» с известных портретов советских художников.