Три рэкетира

С географией он не дружил с детства, но все-таки предполагал, что если Кристина вылетела вовремя, то пожалуй, уже в Турции. «Кончилась моя жизнь, ой, кончилась! – причитал Вась-Вась, бесцельно бегая по квартире с полубезумным видом. – Втравила меня в говно, а сама, поистине, по курортам забавляется. Может и с любовником даже? И эта Аня, подружка ее, такая шлюха ненасытная, хотя и жена какого-то «козыря». Если захочет, то и у парализованного подымет… Раз задницей крутанет – у любого мужика мозги набекрень съедут».

Василий Васильевич представил обнаженное тело жены, с жаром отдающейся мускулистому мулату прямо под кипарисом, и застонал.

Делать было нечего. Мышеловка захлопнулась, ждать помощи стало решительно неоткуда. В арсенале Василия Васильевича оставалось только одно проверенное средство – удариться в бега.

«Схорониться мне где-то надо».

Василий Васильевич, ежеминутно ожидая появления милиции с ордером на арест, наркоманов с паяльником или Протасова с лопатой, – «Все, Бонасюк, достукался. Поехали в лес, в натуре», кое-как дотянул до утра, вздрагивая и обливаясь холодным потом при каждом подозрительном звуке, доносившемся с безлюдной улицы. Едва только забрезжил рассвет, Вась-Вась изъял все наличные деньги, хранимые в шкафу среди трусиков и лифчиков Кристины, тщательно захлопнул окна, закрыл обе входные двери (деревянную, а за ней бронированную) и отправился в гараж. Благо, гараж был прямо под домом благодаря корочкам ликвидатора аварии на ЧАЭС, добытым для него Кристиной. Тут следует заметить, что ни Чернобыльской, ни какой другой атомной станции Василий Васильевич и в глаза не видел.

«Отсижусь на даче, поистине, пока Кристичка с Югов неворотится», – твердил, как молитву Бонасюк, отворяя ворота гаража. Вскоре он соблюдая все правила дорожного движения с таким тщанием, словно от этого напрямую зависела его жизнь, покинул Киев и двинулся по пригородному шоссе в направлении Бородянки.[60]

* * *

Дачный участок в селе Загальцы был получен Василием Васильевичем в профкоме родного института в спокойном и благодатном 1980-м году. Из стремного девяносто третьего далекий восьмидесятый представлялся Вась-Васю одним длинным, лучезарным, наполненным детским смехом деньком, в котором причудливо сплелись праздничные мероприятия по случаю международного женского дня, первомайская демонстрация трудящихся с последующим обязательным застольем, поездка на море по шаровой профкомовской путевке и, наконец, продуктовый паек из шампанского, банки индийского кофе и коробки конфет «Вечерний Киев» – к Новому году. В течение этого скоротечного, будто счастливое мгновение, года, Василий Васильевич Бонасюк, молодой доцент и кандидат наук, учил помаленьку студентов уму-разуму, получал свои ежемесячные четыре сотни весьма полновесных еще рублей и голова у него ни о чем не болела. На свою студентку Кристину Святко он только начинал посматривать с интересом. Было на что поглядеть – загорелая, рослая, зеленоглазая богиня, плюс отличница, плюс комсомольская активистка, плюс наконец староста группы. «А укого бы, поистине, крыша не поехала? – спрашивал себя Василий Васильевич и только горестно вздыхал. – Что еще нужно одинокому доценту, чтобы встретить старость?»

Ухватив дачный участок в профкоме практически «нахаляву», Бонасюк на том успокоился. Лавры агронома-любителя в гробу видал, тем более, что выделили под дачное товарищество десяток гектаров безжизненных торфяных болот, при виде которых и Мичурин бы руки опустил. «На таких болотах только собакеБаскервилей по ночам прохожих пугать, – подумал тогда Василий Васильевич, прокатившийся на электричке специально, чтобы взглянуть на свое приобретение. – А днем, разве что фотографии делать для «Очевидного и невероятного»,[61] – «Вот она, пустыня на Марсе. Сразу ясно, что никаких форм жизни тут нет и быть не может».

Да и пока были живы родители Бонасюка в Ирпене,[62] и хватало им сил горбатиться на приусадебном участке – получал Василий Васильевич такое серьезное вспоможение, что на «горшок» денег не тратил. Разве что хлеб покупал. Завез на торфяной участок с оказией году эдак в 86-м списанную строительную бытовку – ну и ладно.

* * *