Три родинки на левой щеке. Часть III. Перешеек (СИ)

— Знаешь, всё равно звучит странно для человека из другого Ордена, что вы впервые используете магию на экзамене. В смысле последнем экзамене. У страшников, например, использование магии на обычном человеке входит в программу аж первого экзамена из трёх, — Ренар вернулся к предыдущей мысли.

— Ренар, в самом деле, мы не можем тренироваться на людях столько, сколько нам бы того хотелось. Они от этого, между прочим, умирают!

Ренар усмехнулся. И правда. Не могут же маги Смерти ходить по улицам и убивать людей направо и налево. Смерть от рук убивца — самая страшная казнь, существующая в Кай-Дон-Моне. И найти достойных её преступников в достаточном количестве хотя бы для экзаменов уже было непростой задачей, если брать только земли Ордена Смерти, не слишком густонаселённые. А, впрочем, нет. Ренар не учёл, что убивцев раз в пять меньше, чем страхолюдов. Они, пожалуй, самый малочисленный Орден.

Было бы очень удобно свернуть разговор в эту сторону. Обсудить сходства и различия между Орденами, расспросить подробнее об экзаменах и тренировках, рассказать о том, как проходило его обучение… Но изначально Янера хотела поговорить совсем о другом.

— И что ты чувствовала после экзамена? — он заставил себя вернуться к этой теме.

— Ну, сначала, конечно же, эйфорию, — Ренар чуть было не удивился этому ответу, — как положено убивцу, присвоившему Жизнь. Тем более, сделавшему это быстро и почти бездумно. Что ж, благодаря этой эйфории я и смогла сделать всё необходимое, чтобы остаться в Ордене ещё на год. Иначе у меня духу бы не хватило.

Духу бы не хватило? Она опять на себя наговаривает. Ренар был точно уверен, что ей под силу вообще всё, если она решит, что ей это нужно.

— Только не спорь! — она одёрнула его прежде, чем он успел открыть рот.

Ренар поднял руки ладонями вверх, показывая, что сдаётся. Впрочем, сдаваться дальше было уже некуда.

— Но вот потом, когда это закончилось, я задумалась о произошёдшем уже совсем иначе, — Янера сделала долгую паузу. — Я плохо помню, как выглядел тот человек. Помню только, что он был один из немногих, кто встретил Смерть более-менее достойно. Он не трясся от страха и сам сделал шаг ко мне навстречу, его не пришлось тащить. Он даже поздоровался со мной. Помню его глаза, потому что он смотрел прямо на меня, не отворачиваясь.

Ренар проникся уважением к этому незнакомцу. На его памяти ни один из людей, «при помощи» которых учились магии юные страшники, ни разу не посмотрел ему в глаза.

— У меня не было к нему ни ненависти, ни отвращения, ни приязни, абсолютно ничего, — продолжала Янера. — У меня не было желания убивать снова, хотя оно часто возникает у молодых убивцев. И сожалений у меня тоже не было. Я прекрасно знала, что убью снова, и рука не дрогнет, потому что… а не знаю, почему. Просто как будто для меня не было особой разницы между живым человеком и мёртвым.

— А сейчас? — Ренар уцепился за это «не было».

— Как правило, от живых людей больше пользы, — ответила Янера, — а если нет, то туда ему и дорога.

Всё это было каким-то неправильным, но Ренар не мог объяснить, почему он так считает. Ему живо вспомнился тот мужик, который хотел убить Жингу. Янера убила его не потому что он ей не нравился или потому что она была возмущена его действиями, или потому что от него исходила опасность. Он просто ей мешал. И она убрала его, как убирают со стола более не нужный кусок пергамента.

— А тот парень? — Ренар качнул подбородком, подразумевая того Нейтрального мага (он не смог вспомнить Ордена), которого вчера убила Янера. По сути, это был единственный человек, который умер там по-настоящему, а не «сломав шею при падении».

— А его я не собиралась убивать, — огорошила его Янера, — я хотела попробовать повторить тот приём, который я применила к тебе.

— В качестве эксперимента?

— Да. Если бы всё сработало, то у нас был бы один живой человек без сознания. Но он умер раньше, чем я успела переместить всю Жизнь во «вместилище». «Вместилище» лопнуло, как пузырь, и всё…

— То есть тебе его Жизнь не досталась? — уточнил Ренар.

— Да.

Интересно. Он-то думал, Янера, как обычно, хорошо владеет собой. А она в самом деле была спокойной. Потому что никакой лишней силы, вызывающей эйфорию, у неё не было.

— Он умер, — констатировала Янера, — но мне всё равно. Я осознаю последствия, я понимаю, что кто-то ждал этого человека дома, что мне придётся за его смерть отвечать, но мне всё равно. Все рано или поздно умирают.

— Лучше поздно, чем рано, — улыбнулся Ренар.

— В зависимости от обстоятельств, — ответила Янера, тоже с улыбкой, весьма хищной, надо заметить. — В общем, я ничего не чувствую, когда убиваю людей. Но я смотрю на всех остальных, и они переживают. Даже те, кто не был лично знаком с покойными. И мне интересно, что чувствуешь ты.

— Я? — Ренар задумался. — Я пытаюсь оправдать себя. Я говорю себе, что я не убивал, что от того, что я с ним сделал, люди не умирают, что он просто оступился. Будто я пытаюсь сказать «я не виноват, оно само так получилось».

— Но это правда. Так и есть, — заметила Янера.