Три ролика магнитной ленты

Миловидная девушка по телефону распекала кого-то за то, что не выполняют разнарядку обкома по подписке на областную комсомольскую газету.

Девушка оказалась заместителем секретаря по пропаганде.

— Здравствуйте! — сказал я и почему-то разулыбался.

— Здравствуйте, — ответила она деловым тоном, смерила меня строгим взглядом, мол, ходят тут всякие, улыбаются, а у нас дел по горло, и снова начала накручивать диск телефона.

— Алло! Это четвертый механический? Валю мне!.. Какую Валю? Да Сазонову, комсорга вашего… Валентина? Что же ты, голубушка, отчет по подписке не несешь? А? Давай-ка резвенько: одна ножка там, другая здесь. Аиньки? Ну, давай!

— Вы ко мне? — спросила она все так же строго.

— К вам, — сказал я деликатно.

Объяснил, кто я такой и зачем пожаловал.

— Ах вот оно что! Милости просим, как говорится. Только что же мне вам посоветовать? Что рассказать?.. Интересного у нас много, — начала девушка тоном докладчика. — Проводим конкурс на лучшую массовую работу в цеховых организациях, субботники по сбору металлолома… А вас что конкретно интересует?

— Конкретно? Люди. Их дела. Или лучше сформулируем так: труд и быт молодых рабочих.

— Угу. Понимаю, — сказала девушка. В ее глазах сверкнула усмешка. — Вам нужна бригада коммунистического труда, проценты выработки…

— Совсем не обязательно.

Девушка вскинула бровки.

— Что же вы тогда хотите?

— Хорошо бы что-нибудь такое, не банальное. Есть же у вас интересные ребята, яркие характеры… Понимаете?

— Не понимаю. У нас все яркие, все интересные. Каждый по-своему…

— Да уж я вижу, — отпарировал я. — И все же: в какой цех посоветуете пойти?

Она на мгновение задумалась, потом сказала:

— Сейчас ко мне придет комсорг из четвертого механического. Я вас познакомлю.

Вскоре появилась Валя Сазонова, аккуратненькая, в отглаженном синем халате, стеснительная, сдержанная.

— Валентина, — небрежным тоном промолвила она. — Познакомься, товарищ из областного радио. Помоги ему, пожалуйста, найти в твоем цехе самые яркие личности. — И снова в ее глазах вспыхнули иронические искорки.

— Начальство шутит, — сказал я Вале. — Чувствуется, что вопросы агитации и пропаганды в вашем комитете находятся в надежных руках.

— Ох уж, ох уж! Просто я старалась поточнее донести вашу просьбу.

— Большое спасибо! Я изложу свою просьбу популярней. Валя, сведите меня с ребятами из вашего цеха, которые смогли бы рассказать о своей жизни и работе.

Валя нахмурила бровки — задумалась.

— А вам когда нужно?

— Да хоть сейчас.

— Есть у нас парни, которые вам понравятся, но они работают во вторую смену. А живут в одном общежитии. Можете сначала поехать туда. Я дам вам адрес и фамилии.

На том и порешили.

Общежитие машиностроительного завода находилось тогда на северо-восточной окраине поселка. Дальше простирался пустырь. Еще не так давно вся эта окраина представляла собой огромное поле, разделенное на участки — индивидуальные огороды. За последние десять лет город сильно разросся, появились новые кварталы-микрорайоны.

От поселка до завода через пустырь протоптали дорогу. На полпути — большой ров. В начале тридцатых годов здесь добывали песок для строительства…

2

У общежития я встретил крепкого рослого парня в матросской форме, с небольшим чемоданчиком и бушлатом, переброшенным через руку.

Когда мы знакомились, он представился так:

— Демобилизованный матрос Рогов.

Потом я расспрашивал его о службе, о планах на будущее…

Р о г о в (магнитофонная запись). …Это знаете как бывает? Все с писем начинается. Не желаете ли, мол, дружить, то да се. На суше — свидания. А потом, глядишь, отслужился человек, сошел с корабля, а его — раз! — и к приколу, к семейной, значит, жизни… Отчаянный народ, эти рыбачки: как рыбу, нашего брата вылавливают. Эх! Сколько толковых ребят там, на берегу, осталось! (Он присвистнул.) Нет! Я устоял — дал глубокий крен в сторону — и привет крылышком сделал. Здесь решил бросить якорь… Городишко вроде неплохой, промышленный, заводов много — работа найдется. Я ведь до службы слесарил. Устроюсь по старой профессии. Житуха, говорят, тут ничего, снабжают неплохо. Буду по-маленькой трудиться. На тот год собираюсь в вечернюю школу. Закончу десятилетку, а там подамся в политехнический. Я так решил — никакой болтанки! Жениться пока не собираюсь. Я, конечно, не против девчонок вообще. Можно и на танцы, и в парк, и так далее, но чтобы все в пределе. Это ж такая штука: затянет — не вырвешься… Так-то, браток! Ну, бывай!

Навстречу мне шли трое. Один коренастый, уже немолодой, лицо в черной щетине, — лет тридцати пяти, в хромовых сапогах, брюки с напуском — так ходили в послевоенные годы. Кепочка с маленьким козырьком, натянутая на самый лоб, сидела по-блатному.

Другой, ростом повыше, был в «стиляжных» брюках-дудочках на кривых — колесом — ногах, куцем пиджачке, из коротких рукавов торчали крупные и будто воспаленные красные руки. Через плечо, на тесьме висела гитара. Он бренчал на гитаре и напевал: