Три ролика магнитной ленты

Алексей закончил школу, затем военное училище и теперь служил где-то на Дальнем Востоке… Переписывались…

Тоня жила в большом пятиэтажном доме, в десяти минутах ходьбы от швейной фабрики, где работала мастером. Ее небольшая комната выходила одним окном на тихую улицу с тополями. Летом тополя буйно разрастались вширь, бросая на фасад дома сочную синеватую тень, и одна большая ветка легонько покачивалась у самого окна. В комнате всегда было тихо, безмолвно. Она казалась Тоне неуютной. Над всеми вещами нависала гнетущая тишина. Эта тишина ужасно раздражала, особенно когда от Алексея долго не было писем. В такие минуты Тоня спрашивала себя: «Чего жду? Быть может, он пишет мне просто как подруге детства, как старому школьному товарищу?..»

О любви Алексей никогда не писал. Только в конце каждого письма делал приписку «до скорой встречи», и в этих словах Тоня видела надежду. Подруги давно повыходили замуж, у них растут дети…

С приездом сестры в комнате поселилась жизнь с веселым шумом. Первые дни Люся с утра до вечера носилась по городу — толкалась по магазинам, ходила в кино, без конца ела мороженое. Она возвращалась переполненная впечатлениями и взахлеб рассказывала обо всем, что видела. Тоня радовалась, что наконец рядом есть родной человек, с которым можно и поговорить, и поделиться своими мыслями.

Вскоре Тоня устроила Люсю ученицей на швейную фабрику.

Для Люси, никогда не видевшей производства, все было интересным и необычным. Особенно ей понравились машины для заделки петель и пришивания пуговиц. Она никогда в жизни не представляла, что пуговицы можно пришивать на какой-то машине!

В цехе «массового пошива», куда пришла Люся, в основном работали девушки — веселые, неугомонные, всегда красиво и модно одетые. И среди этого девичьего царства — молоденький механик Володя Корнеев. Симпатичный паренек. Он старался выглядеть старше своих восемнадцати лет, держался независимо и с достоинством, и это девчонок очень смешило. Когда он появлялся в цехе, они приставали к нему с колкостями, подтрунивали, оглашая цех звонкоголосым девичьим смехом.

— Вовочка, скажи, почему ты такой важный?

— Вовочка, улыбнись, ну!

— Ой, девчонки, из нашего механика никогда не вырастет настоящий мужчина!

А Вовочка бурчал в ответ:

— Ну, чего привязались?

Его выручала Тоня. Она разгоняла всех по местам:

— Хватит балагурить! Совсем заклевали парня.

Увидев впервые в цехе Люсю, Володя сказал:

— А, новенькая… Ты на пуговицах? Смотри, не сломай машины.

Как-то раз у Люси все-таки испортилась машина, стала рвать нитку. Пошла за механиком. Когда Люся подходила к мастерской — маленькой комнатушке, заваленной старыми деталями, инструментом, ей стало неловко. И то, что придется говорить с Володей наедине, вызывало в ней робость. В коридорчике было совершенно безлюдно и полутемно, а от склада материалов тянуло запахом шерсти и нафталина.

Люся некоторое время в нерешительности потопталась в коридорчике, потом резко открыла дверь мастерской и, не заходя внутрь, с нарочитой злостью выкрикнула:

— Иди, давай, направляй! Опять нитку рвет… — и убежала.

Володя пришел, минут десять что-то настраивал, регулировал, подкручивал, а Люся стояла сзади и дышала ему в затылок.

А однажды после смены, когда Люся уходила домой, не через главный подъезд, где обычно ходили все, а по запасному выходу, как раз мимо комнатушки механиков, они встретились, и Володя, как бы между прочим, сказал:

— У меня есть лишний билет в кино… Пойдешь?

— Пойдем.

Они вышли вместе. Люся неторопливо направилась вдоль скверика, Володя молчаливо следовал на полшага сзади.

Она все ждала, что Володя возьмет ее под руку и о чем-нибудь заговорит, но он молчал и пинал попадавшиеся под ноги камушки. Чудной парень! Он и после кино все молчал…

На другой день опять вызвался проводить. И так стало каждодневно. Да только все молчком… В дом придет, усядется на табуретке возле стола и сидит весь вечер, водя пальцем по узорам скатерти. Смешно глядеть.

— Ну, что новенького, механик? — спросит Тоня. — Расскажи чего-нибудь.

— А чего рассказывать?

— Ну, вот хотя бы почему электроножницы на закройке плохо работают? Ты направишь, или главного просить?

— Направлю. Завтра же и направлю. За вами разве успеешь? Только сделаешь, а вы уж ломаете.

— А ты сделай на совесть, тогда надолго хватит.

…Потом Володя перестал заходить, а Люся, едва прибегала с работы, тотчас переодевалась и уходила из дому. Возвращалась за полночь, когда Тоня уже спала. Тихонько снимала туфли у дверей, чтобы не стучать по полу, раздевалась, не зажигая света, ложилась рядышком с Тоней и засыпала блаженным сном.