Три руки на двоих (СИ)

В четвертой гнойной операционной так же мирно хлопал аппарат ИВЛ. В головах накрытого стерильной простыней тела пациентки дремал на табуретке анестезиолог, операционная сестра позвякивала инструментами, хирург Сашка Хачатрян сидел на подоконнике, держа перед собой накрытые стерильной салфеткой руки.

Я поздоровался. Хачик показал мне культю. Рана, аккуратно стянутая направляющими швами, была ровная, свежая, почти не кровила

– Кость покажи… Давай вот этот шовчик снимем, натяжение большое. Рентген культи делали?

– Да. – Саша ослабил шов, - я смотрел: выше осколков нет, перелом почти поперечный.

– Ладно, все, вроде, хорошо. Руку покажите.

– Баба Феня! Принеси руку из холодильника! На верхней полке.

– Не кричи, соколик, я уже, - баба Феня из-за Сашиной спины протягивала мне завернутую в полиэтилен бледно-желтую руку.

– Положите на стол и разверните. Два пинцета мне. Хирургических…

Рана была ровная, чистая. Торчащий в центре обломок плечевой кости был розовый и с кровяной росой.

Я с уважением повернулся к Хачику:

– Обрабатывал?

– Ну, да, конэшно!

– Это ты Катьке посоветовал реплантацию?

– Ну, да, я. – Сашка покраснел так, что было видно даже сквозь маску. – Молодой же еще совсем, обидно, да? – как всегда армянский акцент усиливался, когда Сашка нервничал.

– Молодец, Санька, красавиц! – Может, что и получится.

Начмед ждала в предоперационной, пила чай и смотрела старенький черно-белый телевизор. На экране прыгала и пела какая-то попса.

– Можно делать, рана ровная и аккуратная. Санька молодец!

– Не Санька, а доктор Хачатрян, – автоматически поправила меня Екатерина, неподвижным взглядом продолжая смотреть сквозь мельтешащую попсу, - сколько времени у нас?

– Уточните, когда с институтом созвонитесь. Я думаю, около пяти часов. Ехать до Питера три… ну, два тридцать с мигалкой. Добавьте час по Питеру. И водителя дайте хорошего, я плохо город знаю.

– Час на организацию… Идите, Александр, домой, быстро обедайте и пулей обратно.

– Да мы здесь его накормим, - вмешалась в разговор баба Феня, - давайте серых щей налью, доктор?

– А жену мою кто предупредит? Телефона-то дома нет, – я вздохнул, представляя себя реакцию жены. Очередной выходной в одиночестве. Жена моя выросла младшей дочкой в большой семье. Жили они в курортном городе. Старый сад во дворе их дома заканчивался обрывом – а внизу было море. В саду между старыми яблонями цвели магнолии, за городом, в лесу, больше похожим на парк, можно было увидеть пятнистых оленей. В доме всегда было многолюдно и весело, младшую дочь любили и баловали.

До сих пор чувствую себя виноватым, что превратил любимую девушку в жену декабриста. Низкое, чуть выше потолка, серое небо северо-запада, «девять месяцев зима, остальное – лето», семь лет жизни на съемных квартирах. Борьба с печками, вечно замерзающим водопроводом, крысами, болезнями детей – и все это в одиночку, без бабушек и дедушек. Да еще муж, хирургический фанатик, проводящий на работе по восемь-десять ночей в месяц, а в редкий выходной норовящий смыться на охоту, да еще и хроническая, знакомая всем врачебным семьям, нищета. Короче, настоящий рай в шалаше.

В то время мы снимали перекосившуюся от старости избушку недалеко от больницы. Плюсом было газовое отопление, минусом – туалет во дворе типа «люфт-клозет» и алкогольный магазин через дорогу. Русская народная речь легко проникала сквозь стены нашей избушки и не заглушалась даже телевизором.

Я чмокнул жену, погладил по голове старшего, потрогал мягкий нос спящему младшему сыну и сел обедать. Лосятина катастрофически быстро кончалась, а завтрашняя охота мне не светила. До зарплаты оставалась неделя, так что вариант привести из Питера пару килограммов сосисок тоже не пролезал. «Займу пятерку у Кузмича из реанимации!» - осенила меня мысль. Мать анестезиолога Виктора Кузмича шила шапки всему городу, и деньги у него водились всегда. Жизнь налаживалась…Я по-быстрому сполоснулся под рукомойником холодной водой, надел чистую рубашку и легкой рысью рванул обратно в больницу, на ходу засовывая к карманы бутерброд с селедкой и резервную пачку сигарет.

«Скорая» уже стояла под парами, вокруг нетерпеливо выхаживала Екатерина. Даже под моросящим дождем она выглядела по-царски величественно.

- Где вас черти носят, доктор! Двадцать пять минут ждем!

- Ну, и сказали бы водителю, чтобы заехал за мной, - я привычно огрызнулся, чувствуя себя объективно виноватым: мог бы побыстрее жевать и не полоскаться под краном.

- Водитель не наш, - Катька вздохнула, - суббота же! Кто на охоте, кто на рыбалке, а Семенов, гад, сказал, что ему выспаться надо в выходной и ложить ему на наши трудности.

- А где этого нашли? – машина действительно была не наша, не больничная. Зато новая и с понтовой длинной мигалкой на крыше.

- Да согласился один… дедушка... из «Скорой помощи».

Я оценил организаторский талант Екатерины. Похоже, за сорок минут, пока меня не было, она поставила на уши весь город.

- А Питер ваш дедушка знает?