Три с половиной ступеньки

– Я здесь, Лариса! – махнув ей рукой, сказал Николай и ужаснулся оттого, что она увидит его в таком виде.

Лариса подошла. На ней был накинут белый халат, в руках она держала пакет. На лице ее было что-то, отдаленно напоминающее улыбку, а когда вблизи рассмотрела его физиономию, то у нее непроизвольно сдвинулись брови.

– Привет! Как же так с тобой случилось? – спросила она, не пряча свою обеспокоенность.

– Привет, сестренка! Присаживайся. Ты лучше не смотри на меня, а то еще ночью приснюсь, спать не будешь, – ответил он слабым, потухшим голосом. – Ну, зачем ты приехала?

– Я вчера зашла к тебе, а парни сказали, что ты заболел и тебя положили в больницу. Спросила, в какую и что случилось, а они ответили, что не знают. Теперь понимаю – они врали.

– Ты не обижайся на них, это я их попросил об этом, – сказал он. – На что тут смотреть?! Мне самому страшно себя видеть, не голова, а сплошная гематома, выгляжу, как репчатый лук.

– Что говорят врачи? Долго тебе здесь быть? – продолжая глядеть в расщелину его глаз, спросила она.

– Сотрясение мозга у меня. Врач сказал, что как минимум месяц нельзя ни читать, ни напрягать мозги. В общем, прощай, институт.

– Ну что ты за ерунду говоришь?! На худой конец возьмешь академический отпуск, не паникуй. Сейчас думай о здоровье, как быстрее восстановиться, а дальше будет видно, – ободряюще сказала Лариса. – И не забывай, что ты мужчина, ты должен быть сильным всегда.

– Я не паникую, сестренка. Просто не могу понять, почему это случается со мной и почему это происходит тогда, когда у меня все только начинает налаживаться. Мне иногда кажется, что будто кто-то специально мне вредит. Так было до армии несколько раз, так было в армии, так происходит и сейчас, – Николай замолчал, а потом добавил: – Понимаешь, я вот лежу и анализирую: как только я начинаю чувствовать себя счастливым, происходит что-то, что выбивает меня из этого состояния. Просто какая-то мистика.

– Да чушь это все, Коля! Просто так совпадает. У каждого человека бывают неприятности, минуты несчастья и счастья, это естественно. Никакой тут мистики нет. Выброси ты это все из головы. Лучше вот, ешь печенье и яблоки, поправляйся быстрее!

Она положила пакет на тумбочку и спросила, что ему в другой раз принести. Но Николай сказал, что его здесь кормят нормально, ему ничего не надо, а если она и захочет приехать, то только в выходной день. Он не хочет, чтобы она его таким видела, а кроме того, он знает, что сейчас много работы в институте, ведь сессия на носу. Поговорили еще об институтских делах. Николай просил передавать всем привет, особенно ее подружкам и ребятам из группы, просил никому не говорить о том, как он выглядит. Вскоре Лариса уехала, ее визит несколько взбодрил его и вселил оптимизм.

Через три дня опухоль стала спадать, но головные боли не проходили, это настораживало его. Настроения не было. Его навестили Толя и Саша Шнайдер. Поговорили, посмеялись. Они его тоже приободрили. На седьмой день пребывания в больнице, когда опухоль уже исчезла, врач пригласил его в кабинет, усадил в кресло и начал осмотр носовой полости. Николай ничего не подозревал, был спокоен. А врач вставил в нос сантиметровый штырь из нержавеющей стали, сказал, чтобы он сильно прижал голову к спинке кресла, и резким движением надавил штырем на верхнюю часть носового хряща. Раздался такой звук, будто сломался надпиленный ствол дерева. Николай взвыл от боли, из глаз брызнули слезы, вновь из носа потекла кровь. «Курва! Что он делает? Костолом, ему только в концлагере работать!» – мелькнула у него злая мысль.

– Ну все-все-все, – успокаивающе сказал врач. – Это необходимость. У тебя из-за травмы были сломаны хрящи, и они стали неправильно срастаться. Вот эта горбинка была бы очень кривой, а теперь наложим шинку на нос, и все будет хорошо. Лицо должно быть симметричным и красивым. Так что извини, брат, не обижайся, наркоз для тебя сейчас не желателен, поэтому пришлось прибегнуть к такому методу.

Медсестра наклонила еще ниже спинку кресла, обтерла мокрой салфеткой кровь, вставила ему в нос ватные тампоны. Доктор закрепил треугольную металлическую пластинку со скругленными краями и при помощи медсестры наложил удерживающую повязку. Николай теперь мог дышать только ртом. Буркнув «спасибо», он ушел в свою палату. Позже, посмотрев на себя, улыбнулся – он был похож на раненого бойца из военно-патриотического фильма.

Двадцать четвертого декабря, не пролежав и двух недель, он выпросился из больницы, хотя врач говорил, что нужно еще полежать три-четыре дня. Но он потом смиловался и пошел Николаю навстречу. Врач предупредил, что ни в коем случае нельзя нагружать мозг, иначе всю жизнь могут преследовать головные боли. Николай все это слушал, но другой мысли, кроме как быстрее выйти оттуда, у него в тот момент не было.