Три сердца и три льва

Никакого ответа. Вообще ни звука. Ветер отправился на ночлег, замок скрылся в сгустившемся мраке, лес стал стеной ночи. Ни звука, ни шевеления. Хольгер был единственным живым существом посреди туманного мрака. Он подумал беспокойно: больше здесь оставаться нельзя. Фарисеи вскоре что-нибудь да придумают. Они могут призвать на помощь союзников, не боящихся ни железа, ни божьего имени. Фею Моргану, например. Если уж бежать, то не откладывая.

Он поехал на запад вдоль стены леса, зовя Алианору. Мгла сгустилась, всплывая от земли белыми клубами и струями глуша стук копыт Папиллона, перехватывая Хольгеру дыхание. В гриве коня поблескивали капли, щит блестел от влаги, Хольгер видел теперь метра на два, не больше, мир вокруг сузился, стал маленьким и тесным.

Штучки Фарисеев, подумал Хольгер, и вдруг подступил страх. Его ослепили, теперь не так уж трудно будет одолеть. Хольгер пустил Папиллона галопом. Воздух был насыщен холодной сыростью, но губы у датчанина пересохли.

Что— то замаячило впереди в клубящейся серости, неясное, неразличимое. — эй, кто там? — крикнул он. — Стой, или худо будет!

В ответ раздался смех — не глумливый хохот Фаэра, а юный, звонкий смех.

— Хольгер, это я. Я искала себе коня. Мы ведь не можем пускаться в дальнюю дорогу, которая нас ждет, вдвоем на одном коне, а крылья мои устают быстро.

Он появилась из мглы — стройная фигурка в белой тунике из перьев. Капли росы блестели в ее волосах. Под ней был единорог, наверняка тот самый, что встретился Хольгеру с Меривен. Он приглядывался к датчанину умными глазами цвета оникса и держался поодаль. Впереди девушки, сгорбившись, примостился гном.

— Я вернулась поискать нашего малыша, — пояснила девушка. — А потом позвала моего единорога. Забери к себе гнома — единорог чужого долго на своей спине не потерпит.

Хольгеру стало невыносимо стыдно. Он совсем забыл о Гуги. А разъяренный герцог Альфрик наверняка быстро расправился бы с гномом. Хольгер взял из рук Алианоры маленького человечка и посадил перед собой.

— И что теперь? — спросил он.

— Теперь лучше галопом припустить, чтобы побыстрее с этой паршивой земли убраться, — буркнул Гуги. — Чем быстрее в порядочных краях очутимся, тем больше надежды, что живы останемся и всем расскажем, в какое дурное дело впутались.

— Резонно… Но боюсь, мы в такой мгле не найдем дороги.

— Я буду время от времени взлетать и искать путь, — заявила Алианора. — И мы их перехитрим.

И они двинулись напрямик сквозь сырую непроглядную мглу. Горячка боя покинула Хольгера. Теперь он остро ощущал свою никчемность. На что он способен, кроме как втягивать добрых, великодушных людей вроде Алианоры в смертельно опасные авантюры? Что он сделал, чтобы отработать хотя бы съеденный хлеб? Бездельник, оставшийся в живых благодаря их милосердию.

Он вспомнил вопрос, для которого было сейчас самое время:

— Гуги, а чем мне грозил Бугор?

— Не знаешь? — удивленно взлетели густые брови гнома. — Потому-то они меня от тебя и убрали. Чтоб не упредил… Удивительные штуки в Бугре Фей со временем происходят. Всего одну ночь ты б там провел за утехами, а вышел оттуда — и окажется что тут сто лет минуло. А зато время они б и сделали все, в чем ты им, похоже, на дороге стоишь.

Хольгера пробила дрожь.

Совершенно иначе нужно взглянуть на свою роль в этом мире. Не такие простачки были герцог Альфрик и фея Моргана, чтобы спутать Хольгера с тем богатырем, хозяином щита с темя сердцами и тремя львами… Выходит, он сам, собственной персоной, Хольгер Карлсен, сирота и эмигрант, каким-то непостижимым образом стал одной из центральных фигур надвигающегося кризиса. Но о чем идет речь? Может, перенесшись сюда из другого мира, он обрел… что? Нимб святого? как бы там ни было, силы Хаоса пытались его привлечь на свою сторону, а когда это им не удалось, хотели убить.

Ошеломляющее гостеприимство со включенной в счет Меривен — попытка приручить. Девушка водила его за нос, пока Альфрик вызывал фею Моргану и советовался с ней. И наверняка они решили, что рисковать не стоит, что следует, используя невежество Хольгера в здешних делах, заточить его в Бугре Фей на ближайшие сто-двести лет.

Но почему они попросту не всадили ему нож под ребро? Сделать это не составляло ни малейшего труда. Быть может, нападение пустого внутри рыцаря как раз и было первой пробой сил? Когда оно закончилось, Альфрик изменил тактику и решил устроить ловушку. Но кто предупредил о не м герцога? Несомненно, Мамаша Герда… Демон, которого она призвала, рассказал ей о Хольгере что-то такое, отчего она тут же обратилась к своим могущественным знакомцам из Фаэра. Никаких сомнений: с помощью магии она передала какое-то сообщение о нем. И уверена была, Альфрик с ним покончит.

Но что ей мог сказать демон? И что измыслит Серединный Мир теперь, когда подвели и магия и сила, как они будут стараться достать Хольгера?