Три сердца в унисон (СИ)

Т/И понимающе кивнула. Она осторожно подошла к нему и ласково обняла, чувствуя, как быстро бьётся его сердце. Если бы она могла исправить всё, если бы могла помирить Перси с семьёй, то всё было бы хорошо.

— Я всё испортил, понимаешь? — хватаясь за волосы, бросил парень. — Не уверен, что они когда-нибудь меня простят.

— Простят, конечно, простят…

— Нет-нет, ты не знаешь, как я груб был с ними, как надменно вёл разговор, когда нам удавалось пересечься с отцом. Я ужасный сын и брат, — выдавил из себя целую тираду Уизли.

— Но не поздно же всё исправить, Перси, — произнесла мягко Т/И. — Ты всегда можешь придти и попросить прощения. Пожалуйста, не бойся, что они отвергнут тебя, иначе вы так никогда и не помиритесь.

— Они меня даже на порог не пустят, — уныло говорил Перси.

— Пустят, — ответила девушка. — Вот увидишь, всё будет хорошо. Твои родители будут тебе рады. Ты ведь мне веришь?

— Верю, — кивнул Перси.

Но к семье он так и не пошёл.

А потом жалел.

Очень сильно.

Перси вздохнул, выныривая из воспоминаний, оделся и спустился вниз.

Сегодня день Т/И.

Девушки, которая видела в нём только лучшее. Поэтому сегодня он будет этим “лучшим”, даже когда на душе кошки скребут.

* * *

Сегодня Джордж проснулся в хорошем настроении.

По крайней мере, лучше, чем обычно.

Причиной всему — Т/И.

Он встал и взглянул на соседнюю кровать. Т/И сладко спала. Кошмары больше не беспокоили.

Т/И проснулась в плохом настроении, но заметив улыбку Джорджа не могла не улыбнуться. На душе потеплело.

Впервые за месяц Джордж улыбался, искренне, по-настоящему.

— С днём рождения, малышка! — Уизли чмокнул девушку в щёку.

— Спасибо, — улыбнулась Т/И и в голове сразу промелькнули все её дни рождения, проведённые с Уизли, когда ту же фразу ей говорил не один, а два близнеца.

— Всё в порядке? — спросил Джордж, заметив мрачность подруги.

— Да, просто…

— Ты подумала о нём?

Они всегда понимали друг друга без слов.

— Да.

— У меня для тебя кое-что есть, — Джордж протянул девушке небольшую коробочку, в которой лежали её любимые духи.

— Спасибо, Джордж. Ммм, обожаю этот запах, — произнесла девушка, нюхая парфюм.

— И ещё… Вот, — Уизли достал ещё одну коробочку. — Это от Фреда. Он купил заранее, хотел сам подарить, — объяснил парень, заметив недоумение на лице подруги.

Т/И взяла коробочку и открыла её. Внутри лежал изящный серебряный браслет. Девушка поспешила надеть его.

— Я никогда его не сниму, — сказала она парню.

— Я знаю. Пойдём, тебя, наверное, уже заждались, — Уизли протянул руку, и девушка приняла её.

Все Уизли и их гости удивились, когда Т/И спустилась вместе с Джорджем.

Джордж не спускался ни разу за месяц, кроме похорон. На могилу к Фреду он обычно трансгрессировал.

— Т/И, милая, ты прекрасно выглядишь! С днём рождения! — сказала миссис Уизли.

— Спасибо.

Все поздравляли девушку, радуясь, что хотя бы на один день Нора вновь наполнится смехом и улыбками.

Завтра всё закончится, дом вновь окунётся в мрак, снова будут слышаться всхлипы, Перси опять будет ненавидеть себя, миссис Уизли будет плакать, когда её никто не видит, а Джордж вновь запрётся в комнате и никого не будет впускать.

Но это будет завтра, а сегодня они радуются, и, кажется, что ничего не случилось, что они не потеряли огромную часть своей жизни.

* * *

— Она заставляет тебя улыбаться, — сказала Джинни Джорджу вечером.

Усмехнувшись столь наблюдательной сестре, Джордж понял, что Т/И изменила его мир, и рядом с ней его боль утихает, а её смех наполняет сердце радостью, насколько это возможно после смерти Фреда.

Осознав это, Джордж достал палочку и твёрдым голосом произнёс:

— Экспекто Патронум!

Мгновение, и с кончика палочки сорвалась голубая искра, принявшая форму льва. Развеяв его, Джордж опустился на пол.

Он снова смог вызвать патронус впервые после смерти Фреда, боль его утихала рядом с Т/И, а значит, он не может её отпустить.

Никогда.

Глава 4

Те, кого любят, не могут умереть, ибо любовь означает бессмертие.

Азкабан, сырая темница, дементоры.

По телу всякий раз пробегает дрожь, когда они пролетают слишком близко.

Жуткий холод заставляет Драко Малфоя забиться в угол, свернуться и закрыть глаза, чтобы попытаться заснуть. Лишь иногда ему снится что-то спокойное, тихое, мирное.

Он всё ещё человек.

Он всё ещё хочет жить, даже несмотря на то, что вот уже месяц как гниёт в проклятой тюрьме.

Одиночество сводит с ума. Да, это происходит медленно, совсем незаметно, но ужасно болезненно.

Малфой иногда начинает разговаривать с дементорами, а потом сам же смеётся своей глупости. Но смех этот ничуть не добрый, наоборот слишком уж пропитан горечью.

Драко Малфой боится.

Боится, что в один ужасный день, ничем не отличающийся от остальных, он сойдёт с ума.

* * *

— Министерство прислало список судебных заседаний, на которых ты должен присутствовать, Гарри, — Гермиона протянула парню письмо.

Гарри пробежал глазами по списку.

— Много знакомых? — спросил Рон.

— Да, не мало, — сказал Поттер.

— Можно посмотреть? — спросила Т/И.