Три сестры

В моем сознании отпечатался один поворотный момент, когда мы с имой стояли у забора лагеря смерти Освенцим-Биркенау. Мама описывала мне жуткие вещи, происходившие в этом месте, и говорила о жизни за пределами электрического ограждения. Она говорила: «Над лагерем смерти и полями и лесами за его пределами, по ту сторону ограждения, раскинулось одно и то же голубое небо». Она видела семейные пары, играющих детей, работающих в полях людей. Они полностью игнорировали то, что происходило в лагере смерти, продолжая заниматься своими делами, словно это был обычный день, словно люди по ту сторону колючей проволоки были невидимыми. Здесь, где стояла има, витал дух смерти, убийства и несчастья, а на другой стороне были жизнь и свобода. И все это происходило под одним и тем же голубым небом. Как такое могло быть?

Позже, находясь у недавно открывшегося бутик-отеля на лыжном курорте недалеко от Освенцима-Биркенау, мы с Пэм вернулись к автомобилю. Мы рассказали маме и папе, Дорит и нашей племяннице Рут о том, что только что узнали. Этот перестроенный особняк имел печально известную историю. Здесь находился дом отдыха для офицеров СС, работавших в концентрационных лагерях смерти.

– Поищем другое жилье?

Ответ имы был, как всегда, проницательным и лаконичным:

– Мы здесь. А их нет.

Послесловие Аялы Равек

Я помню.

Помню, как ребенком проводила пальцами по ее руке, по поблекшим цифрам.

Помню, как однажды пришла домой и увидела сафту[4], которая дрожащим от слез голосом беседует с незнакомой женщиной, когда ее рассказ записывали на камеру. Мне было страшно и любопытно, и я не знала, что сказать или сделать.

Помню маленький ножик. Она всегда держала его в сумке рядом с мятными пастилками, которыми она угощала меня в машине. Время от времени она вынимала ножик из сумки и держала на ладони, поглаживая большим пальцем потертую рукоятку.

Помню тот первый раз, когда она рассказала мне, где нашла ножик – в лагере, – после того как я спросила, откуда нож, а потом я сказала: «Круто!» Мы сидели на скамейке в торговом центре. Я была ребенком, но все же помню сразу возникшее чувство сожаления, когда поняла, что сказала не то и толком не понимая почему, но я правильно истолковала грусть в ее глазах.

Помню, много лет спустя ножик потерялся в такси, и я плакала в ту ночь, ощущая потерю, которую не могла объяснить.

Помню, как ночевала в комнате бабушки и деда, как сидела на солнце, поедая мороженое после прогулки по берегу.

Помню, как мы хохотали за столом до слез, до колик в животе, не в силах перевести дух от смеха, в то время как находила выход затаенная боль.

Но больше всего мне запомнились объятия, когда сафта шептала: «Вы моя победа. Моя семья – это моя победа».

Послесловие Йосси Лахава (Ланга)

Я бы хотел поблагодарить Хезер Моррис, с головой нырнувшую в этот проект и создавшую замечательную повесть о трех сестрах. Их судьбы будут навечно зафиксированы в этой книге.

К тому же от души благодарю своего кузена Одеда Равека и его жену Пэм, положивших начало сотрудничеству с Хезер Моррис.

Я родился и вырос в Кфар-Ахим, общине выживших после Холокоста.

Когда я родился, моя мать страдала от туберкулеза и не могла заботиться о моем старшем брате и о новорожденном, и нас определили в государственные детские учреждения. Первые два года жизни я провел в Иерусалиме, а мой брат жил в Тивоне.

Пока я подрастал, мои родители Циби и Мишка, пережившие Вторую мировую войну, строили новую жизнь в новой стране. Они никогда не рассказывали о том, что случилось с ними раньше, и мы, дети, никогда не спрашивали и не интересовались татуировкой на руке матери. Может быть, оттого, что мои родители никогда не стремились поделиться рассказами, или оттого, что никто в моем окружении добровольно не говорил о своем прошлом, я не ощущал, что чего-то не хватает.

Но только после встречи со своей будущей женой Ронит (Софи) я обнаружил, что она знала своих прабабушку и прадедушку. И меня потрясло то, как многого я был лишен. Я пропустил поколение, с которым никогда не сталкивался или даже не предполагал, что оно может присутствовать в моей жизни.

И только когда подросли мои дочери Ноа и Анат и начали задавать вопросы, я столкнулся с масштабом того, что произошло с моей матерью. Тогда я впервые осознал тот героизм, с которым моя мать и две ее сестры пережили те ужасные времена.

История трех сестер Циби, Магды и Ливии – это потрясающая повесть о находчивости и мужестве. Их невероятное выживание, переезд и обустройство в Израиле и их процветающее «племя» – все это свидетельства их победы.