Три стильных детектива

В начале апреля двое эксцентричных предпринимателей, господа Бертран и Гайар, устраивают концерт в Парижских катакомбах. Камиль Сен-Санс хоть и известен тонким художественным вкусом, однако же соглашается исполнить свою «Пляску смерти» перед толпой скелетов и с оркестром под управлением дирижера, одетого в костюм служащего похоронного бюро. Это очень «современно». Впрочем, идея понравилась бы и лорду Байрону – он наверняка не отказался бы выпить верескового меда, использовав в качестве кубка череп. «Записные парижские снобы, не приглашенные послушать “Похоронный марш” Шопена в оссуарии, рвут на себе волосы», – комментирует «Иллюстрасьон».

В воскресенье 18 апреля французы получают возможность полюбоваться новой монетой в пять франков по эскизу медальера Оскара Роти: на аверсе изображена Сеятельница[384] (символ простой и знакомый каждому), на реверсе – факел, обвитый лавровой ветвью, символом мира. И неудивительно: Франция – едва ли не единственное место в мире, где уже несколько лет не было ни войн, ни массовых убийств.

Двумя месяцами раньше, в феврале 1897 г., Греция и Османская империя вступили в конфликт по поводу острова Крит, населенного турецким меньшинством и греческим христианским большинством. Островные греки требовали воссоединения с исторической родиной; турки, вопреки Константинопольскому соглашению 1806 г., ответили резней в Ханье. Греция выслала к острову флот, османцы объявили мобилизацию. В марте вспыхивает война, и за месяц греки разгромлены. За них вступаются европейские державы – за исключением Австро-Венгрии и Германии – и принуждают Османскую империю к подписанию мира. В июне Крит провозглашен автономией под протекторатом Европы, но с Грецией он так и не воссоединился – остался под верховной властью османского султана, а возглавил автономное государство второй сын греческого короля принц Георгий.

В апреле Феликс Мезгиш, кинооператор братьев Люмьер, задержан в Чикаго под предлогом, что он не имеет разрешения на съемку, – вступила в силу протекционистская политика, на которой настаивал Эдисон. Компания Люмьеров вынуждена прекратить деятельность на территории Соединенных Штатов.

Месяцем позже кинематограф во Франции окажется на скамье подсудимых. Обвиняемый – целлулоид.

На пустыре возле улицы Жана Гужона, неподалеку от Елисейских Полей, возвели огромную деревянную конструкцию, рабочие завершили внешнюю отделку – штукатурка под мрамор, папье-маше, расписные ткани, – и взорам публики явлена была средневековая улица 80 м в длину и 10 м в ширину. Здесь должен был вскоре открыться ежегодный Благотворительный базар – продажа всевозможных товаров в пользу обездоленных. Ожидалось, что на базаре, как всегда, соберется вся женская половина парижской аристократии. Барон де Мако, один из организаторов, для полноты ощущения праздника придумал отвести небольшое помещение под киносалон, где дети и юные барышни смогут посмотреть фильмы. Глава дома «Норманден и К°», на которого было возложено проведение киносеанса, категорически возражал против этой затеи, поскольку помещение оказалось слишком тесным и без единого окна: «Где, скажите на милость, я поставлю осветительные приборы и бидоны с эфиром для лампы? – вопрошал он. – И потом, здесь нет перегородки между киномехаником и публикой – свет ослепит зрителей!» Барон де Мако предложил ему повесить просмоленную ткань вокруг проекционного аппарата и заявил, что бидоны с эфиром вполне можно поставить вне помещения, на пустыре.

На следующий день, во вторник 4 мая, установили проектор. Электричество тогда было не слишком широко распространено, поэтому в качестве источника света для проекционных аппаратов использовали эфирные лампы. Месье Беллак, киномеханик, нанятый месье Норманденом, приступил к наладке оборудования.

А за стеной, на тротуаре улицы Жана Гужона, уже толпились зеваки, пришедшие поглазеть на прибытие знаменитостей. В ворота средневекового Парижа в тот день вошли более тысячи человек.

Импровизированный киносалон заполнялся несколько раз. За 50 сантимов почтенной публике показывали семь коротких фильмов, каждый на 20 м пленки. В помощь месье Беллаку был отряжен месье Баграшов, возглавлявший кинолабораторию в «Норманден и К°». В четыре часа пополудни начался новый сеанс. Месье Беллак уже взялся за рукоятку проектора, когда лампа начала гаснуть. Он окликнул месье Баграшова, сидевшего среди зрителей, и пожаловался, что ему не хватает света. Тот заглянул в отделенную занавесом «аппаратную».

– Света, говорю, не хватает, – развел руками месье Беллак.

– Так, где коробок? – пробормотал месье Баграшов.

«Я не сразу понял, что он имел в виду спички», – сокрушался потом киномеханик.

Слишком поздно! Месье Баграшов чиркнул спичкой – пары́ эфира воспламенились, и целлулоидная кинопленка мгновенно вспыхнула.

На средневековой парижской улице пока никто еще не подозревал об опасности. В тесных проходах между прилавками было не протолкнуться.

Месье Беллак, размахивая обожженными руками, выскочил в зал:

– Я не могу потушить пожар! Людей нужно срочно выводить!