Три ступени вверх

Поэтому в одном купе они окажутся, когда он отправится в обратный путь. Решено, улыбаясь, думала Мия: если железнодорожные боги будут к ней благоволить, она подсядет к нему в Турку.

Железнодорожные боги благоволили. Слава современным технологиям, интернет-база сообщала, что второе место в купе, где ехал вожделенный объект, было свободно… Мия его моментально выкупила, конечно. И денег не пожалела, хотя с финансами у нее было не то чтобы распрекрасно. Репетиторство приносило вполне регулярный доход, но и нервов забирало изрядно. Ну и не золотые там горы – за натаскивание безграмотных оболтусов.

Но купе, в котором можно на целую ночь остаться наедине с избранным… выбранным… отмеченным… подходящим! О да, за это стоило заплатить.

До Турку она доехала автобусом, самым дешевым. На вокзале, к счастью, имелись комнаты отдыха, где можно было принять душ, переодеться и вообще «почистить перышки».

Перед отправлением из Питера долго думала, что надеть.

В голову лезла дурацкая песенка Шнура «Экспонат»: девица (ничего так, вполне симпотная, хотя рядом с Мией и близко не стояла), добившись свидания у перспективного мужика, выбирает наряды и прилагает немыслимые усилия, чтобы за несколько часов похудеть, дабы втиснуться в эффектные джинсы. Джинсы в итоге, естественно, лопаются на самом деликатном месте. Умора, короче. Таких проблем у Мии, к счастью, не было.

Но джинсы? В августе? Нет, не вариант. Шорты же или мини-юбка – слишком откровенно.

Хотя для дороги «туда», не мудрствуя лукаво, выбрала шорты с футболкой. Проблема была только с «назад, в Питер». В итоге, подумав «какого дьявола!», добыла из недр гардероба юбку. Длинную, словно бы из платков, очень тонких, собранную. То есть в некотором смысле – скромную. Но – почти прозрачную.

Шагнув в купе, Мия замерла на пороге – удивилась. Не нарочито, боже упаси, в самую меру:

– Ой! Здравствуйте, Валентин Григорьевич!

– Мия? – Он нахмурился, словно усомнился в сказанном.

Скромно улыбнувшись, она кивнула. Но мысленно поежилась от направленного на нее взгляда – пристального, словно выжидающего. Экзаменующего, вот.

Бросила рюкзачок в угол полки и ушла. Встала в коридоре у окна. Захочет – позовет. Нет – придется самой что-то изобретать.

Пока стояла, продолжала следовать урокам Петенькиного Смоки, сосредоточенно думая: я здесь, я тебе нужна, тебя ко мне тянет, ты без меня не можешь, не можешь, не можешь…

Наглый тип, к счастью, больше не возвращался. Мия все стояла, представляя, как все будет. Они улягутся, каждый на своей полке, вежливо пожелают друг другу спокойной ночи, погасят свет и… Что будет дальше? Он протянет руку через темноту к ее полке? Или Мие самой придется? Самой было страшно, но другого такого случая может и не представиться.

Минут через сорок он выглянул из купе:

– Я поужинать собираюсь. Составишь компанию?

Она неопределенно повела плечом, лихорадочно соображая, что безопаснее и, главное, перспективнее: отправиться с ним в вагон-ресторан, рискуя нарваться на того прилипалу (или на кого-то ему подобного), или, мило улыбнувшись, сказать «спасибо, я не голодна».

Он усмехнулся, как будто прочитав ее сомнения:

– Можно прямо тут поужинать, если ты не возражаешь.

Еще бы она возражала!

Возникший вскоре на столике купе натюрморт не поражал роскошью – учитывая статус вагона, так, ничего особенного: мясная, рыбная и сырная нарезки, виноград, персики… Пустяки, в сущности!

Мия «клевала» предложенное по чуть-чуть – тихая, скромная девочка.

Но на предложение выпить шампанского отозвалась детски радостно: ой, это так вкусно! А тут правда можно?

Его это, похоже, развеселило.

– Тут все можно.

У проводницы даже бокалы нашлись.

– Вот, – он поставил добычу на столик почти торжественно. – А то шампанское из стаканов как-то странно. В последний раз я его так пил, кажется, еще в студенчестве.

После второго бокала Мия запуталась в имени-отчестве:

– Валентин Ге… Грир…

Его это тоже позабавило.

– Эх, разучилась пить молодежь! И кстати, ты вполне можешь обращаться ко мне по имени. Раз уж мы вместе тут… безобразия нарушаем, – он щелкнул по темно-зеленому стеклу бутылки, по которому пробегали блики от проносящихся за окном огней.

– Валентин? – неуверенно, словно пробуя имя на вкус, произнесла Мия. Нахмурилась, пристально глядя на своего визави, покачала головой и очень серьезно сообщила: – Мне не нравится.

– Мне и самому не очень. Но уж как родители назвали, теперь-то что делать? Ну, хочешь, пусть будет Валя.

– Нет! – испугалась она. – Так совсем ужасно. «Валя-Валентина, что с тобой теперь…»

Кажется, ей удалось его пронять:

– Ничего себе! А говорят, наше образование катится в тартарары! А девочки после шампанского Багрицкого цитируют. Да еще не самые известные стихи. Откуда дровишки?

– Из лесу, вестимо, – Мия продолжила цитату почти автоматически. – У нас в школе такая русичка была, у-у! После нее в универе как на курорте. А Багрицкий мне и сам по себе нравится. Только стихотворение это жуткое. И Валя – звучит ужасно.

– А как не ужасно?

Она придумала давным-давно, но сделала вид, что соображает. И после паузы выпалила: