Три ступени вверх

Размышляя таким образом, Мия сноровисто заварила зверобой – аптечные антидепрессанты Янка пить не станет, а зверобой вполне за чай сойдет. В конце концов, большая часть легких антидепрессантов делается именно на зверобойном экстракте (Мия все время забывала название действующего вещества, помнила только, что оканчивается на «ин», так же, как кофеин и танин). Ну и жидкость опять же. Мия и сама сколько раз замечала: после двух (тем паче трех) лекционных пар настроение падает ниже нуля, хотя никаких для того объективных оснований нет. Иногда и голова начинала болеть, хотя вообще-то Мия к мигреням склонна не была. Грешила на усталость, но Алик – тот красавчик-санитар со «Скорой», с которым она познакомилась, когда у отчима случился второй инсульт, – дал однажды толковый совет. Ты чего, сказал, человек состоит на три четверти из воды, а уж мозг – это вообще практически кисель. И все наши чувства и мысли – чисто биоэлектрохимические реакции, ни больше ни меньше. Если воды не хватает, жажды можешь и не почувствовать, но вся эта биоэлектрохимия начинает тормозить, вот тебе и упадок настроения, и головная боль, и всякое такое.

Мия знала, что вообще-то Алик вовсе не медик, из медицинского его выперли (а может, сам ушел), но совет звучал интересно. И уж точно ничем опасным не грозил – подумаешь, воды попить! С тех пор, как только на Мию накатывало беспричинное уныние или в голове начиналось такое же беспричинное гудение, она первым делом покупала себе бутылочку минералки без газа (не сладкой газировки, боже упаси!) – и в большинстве случаев это помогало лучше всяких таблеток.

Янка в «водную терапию» не верила, но чайку зверобойного попьет, никуда не денется. Что-что, а уговаривать «пациентов» Мия умела виртуозно: отчим, когда утратил возможность куражиться перед собутыльниками и прочими посторонними, демонстрировал характер в узком семейном кругу, доказывая «кто в доме хозяин» через бесчисленные капризы. Тут, пожалуй, выучишься дипломатии! Подумав, Мия добавила в настой еще и мелиссы с пустырником. Мелиссы побольше – она вкусненькая и пахнет приятно, пустырника совсем чуть-чуть, все-таки он на вкус не подарок. Но – не повредит.

Чайник у Янки был хорош – стеклянный цилиндр (что в высоту, что в ширину одно и то же) с плоской черной крышкой. Торжество минимализма в полтора литра объемом. Сама Янка им почти не пользовалась – великоват, однако для заваривания «травок» было самое то. Зверобой полагалось томить на водяной бане, но большой объем остывал медленно, поэтому – сойдет.

Янка все так же сидела в кресле, навалившись на подоконник и бессмысленно пялясь в окно. Вид был вполне ничего себе: затянутые бледным, чуть лиловым туманцем бесконечные крыши, сейчас белые от недавнего снега, низкое блеклое небо, тоже лиловатое почему-то – вполне умиротворяющая картина. Чистый Крамской, только кареты с незнакомкой не хватает. Но Янка не любовалась – просто пялилась. В кресло забралась с ногами, коленки к груди прижала, руками обхватила, подбородок в скрещенные кулачки уткнула – средоточие мировой скорби.

Вот и ладушки. Пока в кресле сидит, эмбрионом свернувшись, это еще ничего. Ален, тот однажды страшно перепугался, застав дочь практически лежащей на подоконнике и остановившимися глазами вперившейся в заоконное пространство. Сам рассказывал. Решил тогда, что она к «последнему шагу» готовится. В смысле, встать на подоконник – и в полет! Ну да, с третьего этажа, кризисы кризисами, но Янка все-таки не идиотка.

Однако он – испугался.

Мия не совсем верила, что он боится за Янку искренне.

Впрочем, и она в Янкины срывы не так чтобы верила. С жиру подруга бесится, вот что. Ни тебе несчастной любви, ни жилищно-финансовых проблем, ни с учебой затыков. Ведь умная же девка! Преподы ее чуть не звездой курса считают. Но вдруг как будто щелкает что-то – и нате вам, «все плохо, мы все умрем».

На первом курсе Янка пыталась перебороть уныние самостоятельно – с помощью ночных клубов. Тоже картина та еще была, Мия помнила: пять минут повыгибается с тусклым лицом в подобии танца, вся в пестрых бликах от психоделической цветомузыки, а после забурится в уголок и сидит полночи, уткнувшись в один-разъединственный коктейль. Скучно, говорит. Ну скучно, не ходи, на аркане не тянут.

Ладно хоть убить себя не пытается (что бы там Ален себе ни придумывал), а вот так – растекается дохлой медузой. Сил нет, желаний тоже, ничего не хочу, ничего не буду. Типа, на фига все эти телодвижения. Красота!