Три ступени вверх

– Какой папа? – нарочито недоуменно переспросила она. – Римский? – Уточнение прозвучало глуповато, но Мия подумала, что сойдет, тем более недавно, кажется, в новостях что-то про Ватикан мелькало. Как минимум эта «глупость» про римского папу – отличный способ продемонстрировать свое непонимание. Мол, я ни сном ни духом ни про какого папу. Но Янка вроде бы пропустила это мимо ушей, и действительно похоже было, что она там всхлипывает. – И что тебя так взволновало? – деловито осведомилась Мия. Она вовсе не собиралась издеваться над «взволнованностью» подруги (подруги, о да!), но ведь та с этими сопеньями и всхлипами еще полчаса канючить будет, пока до сути доберется. Или у нее опять «настроения»? Раз позвонила, и отнюдь не с обвинениями «как ты могла?!», а вовсе наоборот, скорее, «помоги, мне плохо!» – значит, о Мииных намеках на психушку Ален вряд ли проговорился. Ну а прочее – пустяки, разберемся.

– Мой папа… – простонала в трубке Янка. – Они говорят, что он… он…

– Не части, – скомандовала Мия. – Какие они и что – он?

– Г-г-гов-ворят, чт-то он… чт-то он… утону-у-ул!

Картина Репина «Приплыли», подумала Мия. Совсем недавно она читала, что картина такая действительно существует, только к прославленному живописцу никакого отношения не имеет. Принадлежит кисти художника, куда менее прославленного… как там его… А на холсте – лодка с монахами у берега, на котором – голые купальщицы. Заводь какая-то мелководная… В общем, неизвестно, куда направлялись иноки, но прибыли явно не туда, куда собирались. И находятся в очевидной растерянности (хотя и зыркают на прелести деревенских красоток весьма красноречиво, против природы не попрешь, хоть ты десять обетов на себя возложи). Приплыли, короче.

Как он мог утонуть? Зима же еще, лед везде, а на теплые моря Ален вроде бы не собирался… Если бы собирался, наверное, Мию с собой взял бы… Или уже нет? В последнее время Мия была осведомлена о планах недавно еще столь страстного и, казалось, чуть не намертво привязавшегося к ней Алена гораздо хуже, чем раньше…

– Ян, погоди, не рыдай. По-моему, это какой-то бред. Где утонул? Кто тебе об этом сказал?

– М-мам-ма… ей Д-дим з-звонил, они вместе рыба-ачили… Где-то в области… Там его место для подледной рыба-алки… они туда каждую зиму ездили… по несколько раз даже…

Она еще подвывала в трубке про полицию, почему-то про Джоя… Джоем звали собаку Гестов – здоровенное лохматое чудовище неясной породы. Из Янкиных рыданий получалось, что и пес тоже погиб.

Но так же не бывает! Чтобы вся жизнь в один момент вдруг, раз – и вдребезги?

– Ян, ты там вообще как? Может, мне приехать?

«Приехать» – это была чистая фигура речи. Квартиру для дочери Ален купил поближе к университету, и «гнездышко» для Мии подобрал с тем же расчетом. Заботливый.

Был. Был – заботливый.

Нет, наверное, это все-таки какая-то дурацкая ошибка.

– Так что? Чтоб хоть кто-то рядом с тобой был, а?

Топать к Янке, хоть и недалеко, минут пятнадцать быстрого хода, не хотелось. Но и не предложить помощь было, разумеется, нельзя.

Всхлипы в трубке стали потише:

– Не… не надо. Я к маме сейчас поеду…

Положив трубку, Мия сердито помотала головой.

Как же так? Какой сумасшедший сценарист написал этот сюжет?!

Бред.

Ну да, у них с Аленом в последние месяцы все было не слишком гладко. Но не безнадежно же! Это вполне мог быть естественный этап притирания. Привыкания. Прорастания друг в друга. Сперва – оглушающее и ослепляющее стремление быть рядом всегда, каждую мыслимую минуту. Но жизнь-то не только из любовных страстей состоит! И в какой-то момент приходится совмещать две эти ее части.

И вот вдруг – нате вам! Нечестно! Несправедливо!

* * *

За окном висела все та же невнятная мартовская хмарь, для зимы слишком серая, для весны слишком мрачная – такая же, как час или день назад.

Мия покрутила в руке телефон. Может, не было никакого Янкиного звонка? Но – нет, вот он, входящий, пятнадцать минут назад.

Как это все… некстати.

Она обернулась опасливо, словно кто-то мог подслушать ее мысль. Некрасивую, что и говорить. Разве можно так о чьей-то смерти? Неприлично даже.

Но ведь и в самом деле – некстати! Она уже… настроилась. А теперь, значит, снова ломать голову, что-то выдумывать, предпринимать…

Или… может, оно и к лучшему?

Ален ведь действительно в последнее время отдалился. Глупо было бы себя обманывать. Охлаждение началось после того, как Мия так неудачно заикнулась о «профессиональной помощи для Янки». Ей до сих пор было досадно: подумаешь, что такого она сказала?

Но, может, дело вовсе не в этом? Отдаляться он начал не сразу. Недели через две после того неудачного разговора. Так что Мия долго успокаивала себя тем, что он ведь не порвал с ней окончательно. Встречи и звонки стали реже, но не вовсе же прекратились! Значит, не все потеряно.

А вот теперь, кажется, уже все. Если то, что сказала Янка, правда…

И значит, едва только Мия решила, что жизнь начинает налаживаться, она, жизнь, – бемц по башке! Размечталась! Фиг тебе, а не благополучие. Давай опять – карабкайся, сдирай в кровь ногти, и никто не поможет взобраться.