Три ступени вверх

Нет, Алик отнюдь не был нарциссом, предающимся восхищенному самолюбованию. Скорее, это напоминало проверку «рабочего инструмента». Как оперные певцы перед выходом на сцену поют свое «ма-ми-мо-ми-ма». Голос проверяют и разминают. Так и Алик – проверял и разминал свою смазливую физиономию. Ну и мимолетную тренировку мимических навыков устраивал. В самом деле, вдруг, пока он отсутствовал, в поле зрения обнаружился подходящий «объект».

Мия не была уверена, что расшифровывает мысли Алика точно, однако беглый взгляд, которым он, вывалившись наконец из ванной, обвел кухню и прихожую, демонстрировал настороженность охотника и сразу – мгновенное, хоть и легкое, разочарование: стоящей добычи не появилось. Собственно, и не ожидалось, вероятность микроскопическая, но все равно обидно.

С тем же обиженным выражением он подвинул к себе кружку, которую Мия успела еще раз наполнить, и почти жалобно протянул:

– Неужели совсем ничего покрепче нет?

«Покрепче» у Мии, разумеется, было. Но – угощать Алика? Перебьется.

– Корвалол есть, – усмехнулась она. – Накапать? Могу хоть весь пузырек тебе пожертвовать. Туалетная вода есть. Но ее не дам, жалко.

– Издеваешься? – Он отхлебнул из кружки, сморщился. – Кто чай пьет – тот отчается! – провозгласил внезапно. – Ты хочешь, чтобы я впал в бездны отчаяния?

Батюшки, изумилась Мия. Никак, Алик обаяние включать начал. Уж здесь-то его тратить – пустой номер, так с какого перепугу? Или все еще «тренируется»? Или ему нужно что-то?

– Слышь, отчаянный, а чего тебя ко мне-то занесло? Ты вроде на другом краю географии обитаешь? Или переехал?

– Да не, я к тебе погреться забежал. Мне к чуваку одному надо было, а он в полный отказ – типа, не, не могу! Слушай, а может, у тебя можно перехватить? – Алик воззрился на Мию с таким восторженным выражением распахнутых глаз, словно мысль «перехватить» у нее пришла в его голову вот только что.

Невозможно не поверить столь искреннему взгляду!

Мия мысленно поаплодировала.

– Денег, что ли?

– Ну… да, – он смущенно потупил взгляд.

Хорош! Нет, ей-богу, прямо до сердца пробирает!

– Алик, солнышко, ты спятил? У меня? Сейчас?

– А… – Он изобразил лицом некое «понимание», тоже будто только что его осенившее. – Ну да, че-та я не сообразил. Кстати, а Янка в курсе, что ты с ее папашей тусила?

Выдержав паузу, Мия задумчиво произнесла:

– Да ты, никак, меня шантажировать собрался?

– Ладно тебе, шантажировать. Я просто спросил.

– Просто! Ну-ну. Даже если ты прямо сейчас Янке все выложишь, никакой катастрофы не случится. Сам должен понимать.

– Да не собирался я тебя шантажировать! – возмущение в голосе Алика звучало абсолютно натурально. – Я просто подумал…

– И о чем же?

– Ну она же сейчас тоже в печали, да?

– И ты бы мог ее утешить?

– А чего? Скажешь, не мог бы?

– Не поверишь, но – нет. Не мог бы. Во-первых, ее есть кому утешать. Там некий Костик с истфака давно круги нарезает, и, похоже, уже довольно плотно.

– Подумаешь! Подвинем.

– Не выйдет. Потому что, и это уже во-вторых, Янка – девушка, скажем так, непростая. То есть обаять-то ты ее, возможно, и сумеешь, дурное дело нехитрое, химия тела, феромоны и прочие рефлексы. Только денежек под это дело ты с нее ни копья не вытрясешь.

– Как это? Жадная, что ли?

– Вовсе нет. Непростая, говорю же. Она искренне не понимает, зачем кому-то денег больше, чем требуется на минимальные потребности.

Алик думал недолго:

– А может, у меня тетушка смертельно больна – неужели не…

– Теоретически лечение смертельно больной тетушки – тебя самого парадоксальность этой формулы не коробит, кстати? – конечно, может вызвать сочувствие. Но Янка, я знаю ее, она, сто пудов, пожелает с этой самой несчастной познакомиться. И денег тебе в руки точно не даст, с милой улыбкой потребует реквизиты, куда надо вспомоществование перечислять. Она, знаешь ли, при всех своих тараканах, девка вполне рациональная, папа ее неплохо воспитал.

– Точно, говоришь, безнадега?

– Угу. С Янкой у тебя номер не пройдет.

Алик размышлял минуты две, потом наконец выдал:

– А мамаша ее? Ну, свежеиспеченная вдова? Она как? Я ее, правда, не видел никогда, но уж, наверное, не хуже моей «мадамы»…

Додумался! Наконец-то! Мие не хотелось ничего подсказывать Алику открытым текстом – после хлопот не оберешься. Записать разговор у него, конечно, соображалки не хватит, но лучше пусть он сам дойдет до идеи охмурить овдовевшую Гестиху. И надо же – дошел! Она быстренько отыскала в смартфоне нужные фотографии, ткнула Алику чуть не в нос:

– На, любуйся.

– Ух ты! – восхитился он. – Это она в молодости? Ну и сейчас, наверное, что-то осталось от былых красот…

– Это она год назад, – почти раздраженно перебила Мия. – Глаза разуй. – За спиной Лели на снимке был виден плакат с годом – похоже, фотографировали на каком-то юбилейном мероприятии.

– Ни фига себе! – Алик даже присвистнул от восхищения и головой покрутил – как кот перед миской сметаны. – Так там небось претенденты уже стаями вьются, расталкивать придется. Но… – Он еще немного полюбовался на «объект». – Дамочка стоит того, чтобы постараться.