Три ступени вверх

– Зачем ему ко мне? – требовательно повторила она.

– Кто ж его знает! Рыдал в приемной, орал что-то невразумительное, с санитарками подрался в итоге. Никто ничего из его воплей не понял. То ли прощения просить явился, то ли убедить тебя в том, что ты ему все равно нужна. Типа, не за красоту он тебя любит. Так что как социально опасному досудебную меру пресечения ему изменили.

Он говорил так странно, что Мия спросила:

– Ты в юристы, что ли, готовишься?

– Ну… – Платон почему-то смутился. – Там видно будет. Нормативную базу штудирую, конечно, оно никогда не повредит. А что, очень заметно? Раздражает?

– Да нет, ничего, непривычно немного. Но даже забавно. Значит, досудебная мера пресечения, говоришь. А судить его… скоро будут? Мне же, наверное, придется показания давать? Или как это называется?

– Придется, – вздохнул Платон. – Но это не страшно. Хуже другое. Если его на принудительное лечение не отправят, то большого срока не дадут. Телесные повреждения средней тяжести. А то и до легких, может, скостят. Адвокат у него та еще фря, и не таких вытаскивала. Но с этим я постараюсь разобраться.

– Средней тяжести?! – возмутилась Мия. – Когда у меня вся жизнь теперь под откос?!

– Ладно тебе, вся жизнь. Я с врачом побеседовал, он меня заверил, что все сложилось удачно. Тебя же очень быстро привезли, там какая-то бдительная бабуся в окошко пялилась, ну и вызвала моментально и «Скорую», и полицию. Если бы не это, последствия были бы куда хуже. А так… Ну восстановительную пластику придется, конечно, делать, но в итоге…

– Тош, ну какая, к лешему, пластика? – перебила Мия. – Откуда у меня деньги?

– Да не такие уж там великие деньги.

– Это для тебя они… невеликие, – она стукнула кулаком по краю кровати. Хотела посильнее, до крови, чтобы болело, чтобы не давало думать! Но получилось еле-еле.

Он взял ее кулачок в ладони, погладил, разжимая, улыбнулся.

Может, все еще и вправду наладится?

Надежда разрасталась внутри хрустальным шаром – звонким, прозрачным, сверкающим, как северное сияние. Если опять все – вдребезги, если нежный хрусталь еще раз разлетится миллионом острых, колючих, режущих осколков… нет, она этого просто не переживет…

И… Мия прикусила губу… Нет, не хрустальный шар – прекрасный, но… мертвый. Надежда росла внутри пушистым игривым котенком. Веселым, задорным – живым! Вот он – как карандашный эскиз, вот тонкие линии рисунка проросли красками, объемом, движением… шевельнулось ухо, смешно сморщился крошечный носик, маленькая лапка замахнулась – давай поиграем? И если вот это – теплое, живое! – на булыжную мостовую?!! Вдребезги, в кровь?!!

Словно не замечая ее смятения, Платон продолжал деловито:

– Я договорился с твоим лечащим, с утра придет… как они называются-то? Ну, в общем, специалист, который посмотрит, что, как и в каком порядке надо делать. В смысле, восстановительной пластики, это, говорят, процесс довольно сложный. Когда здешние разрешат, тебя переведут в другую клинику, как его, косметологическую, что ли. А может, на амбулаторном лечении оставят, я уточню после консультации. Скоро же занятия начинаются…

– Занятия? – переспросила она.

– Ну да. Ты все-таки к постели не прикована, жалко время терять. Нет, я понимаю, тебе в повязках перед всеми светиться не хочется, но… Ты же сильная, что тебе чьи-то взгляды? Ну… ладно… первое время, наверное, можно как-то… дистанционно. Договориться, чтобы лекции тебе записывали и всякое прочее. Я зайду сейчас к тебе на факультет, выясню, что можно сделать. Учишься ты хорошо, думаю, пойдут навстречу. Чтобы год не пропадал.

Он уже все распланировал! На мгновение Мие показалось, что она слышит не Платона – Алена!

А он продолжал:

– Потому что… ну… я понимаю, было бы легче, если бы кто-то постоянно рядом находился, но… у меня тоже учебный год начинается. Не получится тебя все время за руку водить. Я буду, конечно, приезжать, прилетать то есть, и звонить, но…

– За руку меня водить?

– Дурацкое выражение, но ты не обижайся. Тебе сейчас нельзя расстраиваться.

– Вот оно что! – Мия вдруг разозлилась. – Ты пытаешься позаботиться о своем будущем, так сказать, братике? После того ток-шоу?

– Да нет, о тебе. Зачем бы мне? Шоу я только вчера на ютубе посмотрел. А там именно братик? – спросил он без всякого выражения, как спрашивают: «Тебе одну ложку сахара в чай или две?»

Это было почему-то обидно.

– Да никого там нет, не парься, – процедила она сквозь зубы.

Он же только плечом пожал. Но глядел выжидательно. Точно был уверен: сейчас она сама все объяснит.