Три судьбы под солнцем

Она никому не рассказывала об одной вещи. Когда родился Лиам, Бостон ужасно боялась, что будет наказана за свой эгоизм. Его смерть подтвердила ее опасения: она недостаточно хотела ребенка, поэтому его забрали обратно. Не то чтобы она не любила сына, но ведь ждала чего-то подобного. Она не доказала, что достойна его.

Умом Бостон понимала безумие этих мыслей, но знать и верить – разные вещи. То, что Зик обвинил ее в смерти сына, вынесло на поверхность старые страхи.

Тяжесть переживаний заставила споткнуться. Скорбь окружила, потянула вниз, и Бостон упала в темноте на колени. Она обрадовалась этому чувству, потянулась к нему, желая, чтобы оно заполнило ее, чтобы наконец ощутить страдание, боль, недостающие кусочки своей души. Бостон с надеждой ждала слез.

Она съежилась на ковре, обхватив себя руками, ожидая и надеясь, зажмурив глаза, быстро и поверхностно дыша. Страстно желая первого приступа боли.

Постепенно тяжесть исчезла, как и страх. Дыхание выровнялось, а затем не осталось ничего, кроме спокойного ритма – без единой эмоции. Жизнь опять стала такой, какой была с тех пор, как умер Лиам. Калейдоскоп серого. Пустой и бессмысленный. Только теперь у Бостон не было Зика, чтобы показать ей, каково это – быть на другой стороне.

Дина посмотрела на часы. Начало седьмого, а значит, уже наступило утро. Понедельник, подумала она. От недосыпа в голове стоял туман. Она слышала, что Колин недавно ушел. Снова он отправился в дальний путь, уехал, оставив ее и девочек.

Уже пару дней Дина пыталась осмыслить то, что Энди и Бостон показали ей вечером Четвертого июля. Вцепляясь слишком крепко, она теряла то самое, что так стремилась сохранить. Итак, теперь ей все ясно, но у нее по-прежнему нет ничего даже отдаленно похожего на план действий.

Она понимала: с Колином все намного сложнее. В основном потому, что никак не могла поверить, что стала ему безразлична. Но как могло быть иначе? Даже продолжая любить мужа, Дина вела себя так, будто он был наименее важным человеком в ее мире. И да – она ведь никогда не говорила Колину, что любит или хочет его. Он был прав: она видела в нем только заработок, необходимый для поддержания ее образа жизни. Дина владела домом, и это позволяло ей чувствовать себя в безопасности. Однако на самом деле без семьи он не имел для нее никакой ценности. Такое озарение, пожалуй, оказалось бы более полезным, если бы она смогла чуть дольше поспать, подумала Дина и спустилась вниз.

Она заварила кофе и приготовила обеды для девочек. В школе настали каникулы, но теперь они ходили в летний лагерь, так что все равно приходилось собирать для них ланчбоксы. Нарезая на ломти хлеб, который она испекла и заморозила пару недель назад, Дина думала о том, что Энди и Бостон сказали ей тем вечером. О стремлении контролировать каждую деталь жизни своих детей. Может, ей стоит попробовать отпускать ситуацию? Закончив делать бутерброды, Дина снова налила себе кофе. Уже почти пришло время будить девочек. Прежде чем она успела собраться с мыслями, в кухню вошла Мэдисон.

Дина с тоской подумала, что ее старшая дочь очень красива. Длинные светлые волосы, большие голубые глаза. Дина помнила, какая изумительная у Мэдисон улыбка, хотя не видела этой улыбки уже несколько месяцев. По крайней мере, адресованной ей.

Как по заказу, дочь сердито уставилась на нее.

– Папа уже ушел?

– Да.

Мэдисон тяжело вздохнула.

– Хотела бы я, чтобы ему не приходилось уезжать. Почему ты его заставляешь? Знаешь, ты могла бы больше работать. А то нечестно выходит – он один о нас заботится.

Дина сжала чашку кофе. Несправедливость заявления дочери пронзила ее, как десятки крошечных игл.

– Полагаю, то, что я делаю по дому, не считается? – Она обвела жестом кухню. – Вся эта готовка, уборка, стирка твоей одежды. Это ведь пустяки, верно? К тому же я еще и работаю. А что делаешь ты, чтобы внести свой вклад, Мэдисон? Ты жалуешься, что твой отец уезжает на работу, но именно ты настаиваешь на том, чтобы носить только самую модную одежду. Или твои сестры должны быть единственными, кто жертвует собой?

Мэдисон покраснела.

– Так нечестно.

– Неужели?

Мэдисон пристально посмотрела на нее.

– Мне не нравится, что папы все время нет дома.

Дина вернула ей пристальный взгляд.

– Мне тоже, – призналась она и вышла из кухни.

Через полчаса Дина вернулась с четырьмя младшими девочками. Звезды сошлись удачно – ей удалось поднять и одеть всех без истерик. Они пришли на кухню и расселись за столом. Мэдисон уже сидела там, но так и не потрудилась взять себе хлопья.

Дина хотела указать старшей, что такое поведение – это именно то, о чем она говорила, но лишь покачала головой. Для сегодняшнего утра вполне достаточно.

Она достала две коробки с хлопьями, вынула миски.

Одри и Люси начали их раздавать.

– Не хочу, – сказала Мэдисон. – Ненавижу хлопья. Почему мы не можем съесть на завтрак что-нибудь вкусное?

Дина повернулась к ней. Что случилось с милой маленькой девочкой, которую она помнила? Куда подевалась та Мэдисон?