Три товарища и другие романы

Он бросил трубку, не дожидаясь ответа, намереваясь снова заснуть. Не тут-то было. Телефон затрезвонил вновь. Он не стал брать трубку. Телефон продолжал звонить, разрывая серое безмолвие ночи. Равич накрыл его подушкой. Какое-то время он еще сдавленно верещал, потом умолк.

Равич ждал. Больше звонков не было. Он встал, взял сигарету. Сигарета не пошла, он ее бросил. В бутылке на столе еще оставался кальвадос. Он хлебнул глоток, но тоже отставил. Кофе, подумал он. Горячий кофе. Свежий круассан с маслом. Неподалеку есть бистро, там всю ночь открыто.

Он взглянул на часы. Оказывается, он только два часа проспал, но усталости уже не чувствовал. Пожалуй, нет смысла стараться заснуть снова — проснешься потом разбитым, с тяжелой головой. Он прошел в ванную и включил душ.

Какой-то посторонний шум. Опять телефон? Он завернул краны. Стук. Кто-то стучит в дверь. Равич набросил халат. Снова стук, громче. Это не Жоан, она бы просто вошла. Ведь у него не заперто. Он не торопился открывать. Если это уже полиция…

Наконец он распахнул дверь. На пороге стоял мужчина, лицо которого он, кажется, где-то видел. Мужчина был в смокинге.

— Доктор Равич?

Равич ничего не ответил. Он разглядывал ночного гостя.

— Что вам нужно?

— Доктор Равич — это вы?

— Лучше скажите, что вам надо.

— Если вы доктор Равич, вам надо срочно ехать к Жоан Маду.

— Вот как?

— С ней несчастный случай.

— Что же это за несчастный случай? — недоверчиво усмехаясь, спросил Равич.

— С оружием, — сказал мужчина. — Выстрел…

— Она что, ранена? — спросил Равич, все еще улыбаясь. Не иначе инсценировала самоубийство, лишь бы припугнуть бедолагу.

— Господи, она же умирает, — прошептал мужчина. — Умоляю, скорей! Она умирает! Это я стрелял!

— Что?

— Я… Это я…

Равич уже сбросил халат и хватал одежду.

— Такси внизу?

— Я на своей машине.

— Черт!.. — Равич снова натянул халат, схватил саквояж, ботинки, сгреб в охапку сорочку и костюм. — В машине оденусь… Живо! Скорей!

Машина неслась сквозь ночную муть. Город погрузился в затемнение полностью. Улицы сгинули, все утонуло в серой туманной каше, из которой внезапно, только успевай сворачивать, вылетали навстречу синие стрелки указателей, словно ты мчишься под водой, по морскому дну.

Равич надел костюм и ботинки, а купальный халат, в котором он выскочил, сунул в щель между сиденьями. Он был не только без галстука, но и без носков. Он напряженно вглядывался в разлетающиеся лоскутья ночи. О чем-либо спрашивать водителя не имело смысла: тот гнал на полной скорости, целиком сосредоточившись на дороге. Где уж тут разговаривать — лишь бы не врезаться во встречную машину, не выскочить с полотна мостовой, лишь бы свернуть вовремя и куда надо. Четверть часа потеряли, ругал себя Равич. А то и больше.

— Быстрее давайте! — поторопил он.

— Не могу! Без света не могу. Затемнение. Надо соблюдать.

— Так включите фары, черт подери!

Мужчина послушно включил дальний свет. На перекрестках им что-то орали полицейские. Ослепленный их фарами «рено» чуть не вылетел на них лоб в лоб.

— Жмите! Да скорей же!

Застонав тормозами, машина резко встала. Это ее подъезд. Лифт внизу. Дверцы раскрыты. Сверху кто-то яростно звонит. Вероятно, этот псих так торопился, что лифт не закрыл. Тем лучше, подумал Равич. Сберегли минуты две.

Кабина ползла вверх. Однажды это уже было. И в тот раз все обошлось! Может, и сегодня пронесет! Лифт вдруг остановился. Кто-то заглядывает через стекло, уже открывает дверь.

— Что за безобразие! Столько лифт держать!

Должно быть, этот болван и трезвонил. Равич вытолкал его из кабины и захлопнул дверь.

— Сейчас! Сперва поднимемся!

Тот разразился бранью. Но лифт уже полз дальше. Кретин с четвертого этажа уже снова яростно трезвонил. Лифт остановился. Равич отворил дверь мгновенно — иначе этот дурак снова нажмет кнопку и утащит их вниз.

Жоан лежала на кровати. Одетая. Вечернее платье, наглухо закрытое до самой шеи. Серебристая ткань, на ней пятна крови. И на полу кровь. Там она упала. Этот идиот, конечно, перетащил ее на кровать.

— Спокойно! — громко сказал Равич. — Спокойно! Все будет хорошо. Ничего страшного.

Разрезав платье по плечевым швам, он аккуратно стянул его с Жоан. Так, грудь цела. Видимо, шея. Хотя гортань, похоже, в порядке, иначе она не могла бы разговаривать, по телефону звонить. Артерия вроде тоже не задета.

— Больно? — спросил он.

— Да.

— Очень?

— Да.

— Сейчас все пройдет.

Шприц уже готов. Он внимательно смотрел Жоан в глаза.

— Не страшно. Это снимет боль. Сейчас все пройдет.

Он ввел иглу, сделал инъекцию.

— Готово. — Он обернулся к мужчине. — Звоните Пасси 27–41. Вызывайте «скорую» с двумя санитарами. Быстро!

— Что со мной? — слабым голосом спросила Жоан.

— Пасси 27–41! — повторил Равич. — Срочно! Немедленно! Ну же, вон аппарат!

— Что со мной, Равич?

— Ничего страшного. Просто здесь осматривать трудно. Тебе надо в больницу.

Она смотрела на него. Лицо в разводах, тушь с ресниц потекла, помада с одной стороны размазана. Нижняя часть лица как у коверного в цирке, верхняя, с черными потеками туши вокруг глаз, как у усталой, потасканной шлюхи. И россыпи золотистых волос.