Три товарища и другие романы

Они спустились вниз. Кларисса, горничная эльзаска, сунула Равичу пакет. Такие же пакеты Равич успел приметить и у остальных собравшихся.

— Это вам еда, — объявила хозяйка. — Чтобы с голоду не померли. Уверена, там, куда вас отправляют, ни черта еще не готово.

И снова испепелила взглядом человека в штатском.

— Хватит язык распускать! — досадливо прикрикнул он. Потом добавил: — Я, что ли, эту войну объявил?

— Но и тем более не они!

— Оставьте меня в покое! — Он глянул на полицейского. — Все готово? Выводите!

Темная людская масса пришла в движение. Равич увидел мужчину с женой, которой мерещились тараканы. Свободной рукой муж ее поддерживал. Другой рукой он держал сразу два чемодана: один под мышкой, второй за ручку. Его сынишка тоже тащил чемодан.

Равич кивком поздоровался.

— Инструменты и лекарства у меня с собой, — сказал он. — Не бойтесь.

Они влезли в кузов. Мотор затарахтел. Грузовик тронулся. Хозяйка стояла в дверях и махала им вслед.

— Куда хоть едем? — спросил кто-то у полицейского.

— Откуда мне знать? — ответил тот.

Равич оказался рядом с Розенфельдом и мнимым Аароном Гольдбергом. У Розенфельда под мышкой был рулон. А в рулоне — Сезанн и Гоген.

Розенфельд думал о чем-то своем.

— Испанская виза, — бормотал он. — Срок испанской визы истек, прежде чем… — Он умолк на секунду. — А стервятник все-таки смылся! — вдруг объявил он. — Маркус Майер. Вчера вечером отчалил в Америку.

Машину трясло. Стояли тесно, почти вплотную. И почти в полном безмолвии. Они свернули за угол. Машину качнуло, и Равич увидел фаталиста Зайденбаума. Того притиснули в самый угол.

— Такие вот делишки, — усмехнулся Зайденбаум.

Равич пошарил в карманах в поисках сигареты. Ничего не нашел. Но он вспомнил, что в чемодане вроде бы сигарет еще достаточно.

— М-да, — заметил он. — Человек многое способен выдержать.

Миновав Ваграмский проспект, машина выехала на площадь Звезды. Нигде ни огонька. Площадь тонула в кромешной мгле. Тьма стояла такая, что даже Триумфальной арки было не видно.