Три цвета любви

Первоначальные двадцать минут быстро превратились в полчаса, потом в сорок минут, потом в час. Дим не разрешал останавливаться, пока с Лели не начинал лить второй пот. А то и третий. Потом гнал в душ. Сам настраивал режим кабинки на самые жесткие струи — со всех сторон! — и заставлял терпеть не меньше пяти минут. Леля возмущалась:

— Ты бы вышел хоть, я все-таки голая.

Но Дим только хмыкал:

— Можно подумать, я увижу что-то принципиально новое. Ты забыла, какая у меня работа?

Да уж, мысленно усмехалась Леля, в его заведение не просто так дамы ломятся. У Дима не обычный салон красоты, которых на каждом углу по три штуки, а — полный комплекс: модельеры, визажисты, косметологи, массажисты, бог знает кто еще, даже тренеры по культуре речи и движению.

После пытки душевой кабинкой Дим галантно подавал ей «банное» кимоно — нежное, шелковое, струящееся — и вел на кухню. Пить зеленый чай. Даже не кофе, изверг!

Каждый вечер «изверг» выводил Лелю гулять. Не в театр, не в ночной, боже упаси, клуб, не в ресторан — просто гулять.

После прогулки — опять душ, теперь уже в мягком варианте, потом легкий ужин и сон. Удивительно, но спала Леля прекрасно — без подскакиваний ни с того ни с сего, без холодной испарины, без кошмаров. И засыпала без всякого снотворного. Хотя… снотворного она, пожалуй, наелась на всю оставшуюся жизнь.

Два-три раза сопровождающим на этих прогулках выступал Игорь Анатольевич. В отличие от Дима, адвокат в основном молчал. Леля даже сердилась: как будто манекен выгуливает, а не живую женщину. И манекен этот — из тончайшего венецианского стекла! Глядел на Лелю Игорь Анатольевич так испуганно, словно ожидал, что она может рассыпаться не только от неловкого движения, но даже от взгляда. Небось и молчал потому же — берег ее душевный покой, боялся обидеть не тем словом или темой. Заботился! Ужасно скучно.

Дим тратил на нее столько времени, что было совершенно очевидно: мысль про «глаз на нее положил» — вовсе не придумка. Из памяти о погибшем друге он с ней нянчится, как же! Никакое благородство до таких степеней распространяться не может! Тут непременно должны быть личные причины.

Правда, до сих пор Дим никак своих чувств не выказывал. Почему он сдерживался все годы их знакомства — понятно: жена друга — табу. Но сейчас-то мог бы как-то… проявиться… Однако — ничего. На прогулках он бережно поддерживал Лелю под руку (по календарю отсчитывал свои последние дни апрель, но март, похоже, отбывать восвояси не собирался, так что по вечерам регулярно подмораживало), развлекал необязательной болтовней, но не пытался ни привлечь к себе покрепче, ни тем более обнять или поцеловать. И ни на какие чувства не намекал.

Должно быть, думала она, деликатно давал ей время… привыкнуть. К тому, что Леньки больше нет, а он, Дим, здесь, рядом, нежный, заботливый, предупредительный. Недели через две в ней проснулось нетерпение — ну когда, когда уже? Ясно, что она ответит: нет-нет, этого не может быть. И постарается ответить помягче, Дим ведь не виноват, что Леля всю оставшуюся жизнь будет помнить о Леньке. Потом скажет, что Дим — замечательный, что дело не в нем, а в ней… Мягко, бережно. Но ведь для этого нужно, чтоб он хоть какой-то шаг к сближению сделал!

Еще через несколько дней Леля, провоцируя его, поинтересовалась довольно язвительно:

— У тебя в салоне без присмотра все прахом не пойдет?

Дим отмахнулся:

— Нормально все там. Спецы работают, клиентки и клиенты в восторге. Не, всякое бывает, конечно, дело у нас нервное, но ты же не думаешь, что раньше я там круглосуточно сидел? Телефонную связь никто пока не отменил. Да и днем заезжаю — понаблюдать. Или если кто-то готов платить за то, чтобы я сам их имиджем занимался. С чего вдруг такая забота о моих делах?

Она растерялась даже.

— Ну… ты на меня столько времени и сил тратишь… Как-то… неловко.

— Лель, ты чего, спятила? — Дим покрутил пальцем у виска. — Мы сколько лет знакомы? Что за глупостей ты себе в голову напихала?

А еще через неделю у него случилась какая-то конференция. Страшно нужная. Какие-то там доклады специальные, новые технологии, обмен опытом и бог знает что еще. В Австрии, здрасьте-пожалуйста!

— Если хочешь, можешь поехать со мной, — печально улыбнулся Дим. — Только занимать себя тебе придется самой. Мне там, честно, будет совсем не до тебя. На таких междусобоях на сон-то времени не хватает, а уж на все остальное — тем более. Заскучаешь. Но и оставлять тебя одну сейчас мне как-то не очень хочется. Может, тебе на несколько дней к Петьке Смышляеву лечь?

У Петьки Смышляева была реабилитационная клиника, где уставшие от бурной светской жизни звезды и львицы «успокаивали нервы».

— Там тихо, вполне можно устроить, чтоб ни на кого не натыкаться. Ну да ты же Петьку знаешь, он все может. И парк там огромный, есть где гулять. — Дим глядел непонятными глазами.

Леле вдруг стало обидно. Оказывается, у верного, преданного Дима имеются дела более важные, чем она, Леля! В клинику ее спихнуть хочет!