Три цвета счастья

В бизнес-классе было мало людей, улыбчивые стюардессы разносили еду и шампанское, и Марьяна позволила себе выпить бокал. В носу щекотало от пузырьков, а в душе – от хороших и плохих предчувствий. Хороших было больше, плохие отзывались сильнее и скребли, скребли, скребли… как кошки, точно.

«Я потом им скажу, – думала Марьяна, глядя в окно на идеально взбитую облачную пенку. – Потом, когда вернусь. Или когда прилечу. Да, когда прилечу, позвоню и скажу. Иначе весь отпуск промучаюсь, испорчу себе всё сама. Надо сказать».

Марьяна ненавидела врать. Ложь ослабляла ее, лишала энергии. И девушке почти никогда не приходилось обманывать, случаи можно пересчитать по пальцам. Историю с долгами Антона маме просто не нужно рассказывать, это не ложь, а умолчание, чтобы не тревожить дорогого человека. Необязательно же маме знать абсолютно всё о жизни взрослых детей. Но вот в ситуации с отпуском умолчание Марьяну сожрет и даже косточек не выплюнет.

Она не сказала об отъезде ни маме, ни Антону. Мама вчера уехала вместе с Ариной Петровной в белорусский санаторий, вернуться должна через десять дней, а там и Марьяна прилетит обратно. Ничего страшного же, правда? И в эти дни дочь Лие Николаевне в Москве не нужна, продукты привозить нет необходимости… Тем не менее за четыре дня подготовки к отпуску Марьяна так в себе и не нашла сил рассказать любимым родственникам, что улетает на далекий греческий остров вместе с Иваном Райковским, его дочерью и кошкой.

Причины своего молчания Марьяна понимала смутно, просто предчувствовала: так надо. Она отчего-то была уверена, что, узнай мама и брат о ее отъезде, обязательно найдется некая причина, по которой Марьяне придется остаться в Москве. Важная, весомая, категорически непреодолимая. Девушка могла сама их придумать миллион, включая совсем уж грустные варианты, что маме станет плохо от таких новостей. Пусть уж лучше мама окажется в санатории вместе с Ариной Петровной, а брат… Брат переживет. Наверное.

Но чувствовала при этом Марьяна себя мерзко. Как будто отдых выцарапан обманом, как будто… она не имеет на него права. Даже не тратя ни копейки своих денег, даже будучи приглашенной старым другом, даже делая всё, что может, для матери и брата, – не имеет. Словно она крадет эти две недели у них, а не дарит себе, согласившись на эту авантюру.

Марьяна тряхнула головой. «Не подменяй понятия, – сказала Ленка, когда услышала о сомнениях подруги. – Реши уже, почему тебя колбасит – потому, что ты сама себя задолбала чувством вины, или ты боишься, что твои родственники о тебе не так подумают, или что? Ты, Марьянка, как Золушка, которую фея зовет на бал, а глупая девчонка сомневается: вдруг мачеха расстроится, не обнаружив по возвращении, что падчерица не перебрала чечевицу?.. Езжай уже, совестливая ты моя. И не забывай слать фото, я твой Инстаграм пополняю».

Небо за окном было синее-синее, в разрывах облаков виднелось лоскутное одеяло земли, и Марьяна глубоко вздохнула несколько раз. Изгнать сомнения просто, и она знает, как. Всего два звонка сегодня вечером – и отдыхать с чистой совестью. Маленькая передышка в вечном забеге, которую невозможно не оценить.

Самолет заходил на посадку так, что казалось, будто сейчас он сядет на воду. Взлетно-посадочная полоса начиналась прямо у моря, тянулась вдоль серо-зеленых, омываемых бирюзовыми волнами скал. Марьяна прилипла к окну, пытаясь впитать в себя всё одновременно – сияющую гладь в белых барашках, туманные горы и россыпь белых домиков вдоль берега. Столица острова, Ираклион, казалась горсткой сахара, а дольки золотистых пляжей были разбросаны тут и там и усеяны крохотными точками – отдыхающими. Да, похоже, с этим островом лето и не думало прощаться…

Марьяна в этом убедилась пятнадцать минут спустя. Открылись двери, пассажиры потянулись к трапу, и, выйдя под лучи ласкового солнца, Марьяна поняла: да тут градусов двадцать пять, не меньше. В ноздри ударил запах трав, настолько сильный, что казалось, будто в воздухе ароматизатор распылили. А что, в торговых центрах же распыляют, чтобы люди велись на запах корицы и свежей выпечки! Только тут всё было натуральное. Запахи трав, моря и нагретой солнцем земли, медового оттенка небо и синее море – совсем рядом.

– Ух ты! – Ева вертела головой. – А мы чуть в море не сели! – И тут же сунулась к переноске – как там Фелька?

Кошка, естественно, не спала. Нюхала воздух, недовольно подергивала ушами. Но не орала, и то хорошо.

– Ничего, – пообещала любимице Марьяна, – сейчас доедем до отеля, выпущу тебя побегать.

– Мы все побегаем, – заявил Иван. – Четыре часа в самолете сидели, надо размяться.

Пассажиров погрузили в автобус, который тут же бодро поехал к белому зданию аэропорта. Все повеселели, переговаривались громко. Вот что солнце животворящее делает! В серой Москве, пропитанной дождем, как губка, хотелось только лежать под пледом и чаи гонять. Здесь Марьяна немедленно почувствовала прилив сил. Проплыть половину Критского моря, залезть на самую высокую гору или спуститься в самую глубокую пещеру? Да запросто. И пещеры тут, кстати, есть.