Три цветка и две ели. Первый том

– Рааагнер… – тихо протянула Маргарита. – Ты ни в чем не виноват. Послушай, – закусила она губу. – Я забыла о боли, обиде и страхе, благодаря тебе. И она тоже встретит мужчину, который поможет ей всё забыть, – она же очень красива. А я теперь даже… – она запнулась, вспомнив свой сон: Лилию в своем порванном платье и подступающих мертвецов. Но раздумывать над ночными видениями не стала и продолжила: – Мне было так невыносимо больно на душе, и такой грязной я себя чувствовала, а Магнус, брат Амадей, сказал мне, что и это тоже есть Божье дарение… И ныне я даже не жалею, я примирилась… И я обязательно с ней поговорю. Постараюсь объяснить, если ты не против.

– И да и нет, – вернулся к кровати Рагнер и обнял Маргариту, опускаясь рядом с ней на постель. – Я не возражаю, чтобы ты поговорила с Лилией, но без откровений. Излишне это. И не лги более тоже.

– Кто это с ней сделал?

– Знать бы… Ни Айада, ни другие собаки не смогли взять след, своих вещей насильник не оставил… Под утро еще и дождик прошел. Выродок может быть кем угодно: чернорабочим, отсыпающим мой холм, плотником с верфи или даже тем, кого мы хорошо знаем, кто живет среди нас под личиной друга… Всё… – оборвал себя Рагнер. – Не могу больше об этом говорить, иначе меня вывернет. Любимая, – посмотрел он на Маргариту. – Мне нужно пару часов поспать, потом я снова отправлюсь к Вьёну и затем в город.

– Да, конечно, – крепко обняла она его и чмокнула в губы. – Пойду к себе. Там тепло… А ты ищи ту мразь…

Она начала нескладно слезать с кровати, помогая себе руками встать на пол. Рагнер с нежностью наблюдал за ее неповоротливостью.

– Будь осторожна и ты… Если захочешь выехать в город, то предупреди меня заранее, чтобы я нашел дюжину охранителей.

– Конечно, – ответила она и, послав ему воздушный поцелуй, скрылась в проходе за потайной дверцей.

У себя в спальне Маргарита тоже подошла к окну. Глядя на побуревший лес, она задумалась: казалось странным то, что Лилия Тиодо явилась вчера в замок (конечно, ради Рагнера!), а он отправился провожать ее, но на полпути, у Пустоши, Лилия пожелала расстаться и поехала одна, ночью, через дикий лес.

«Значит, – заключила Маргарита, – что-то неприятное случилось до Пустоши. Скорее всего, неприятный разговор между ней и Рагнером. Он обидел ее. Отверг! Когда же она успела поприлипать к нему? Когда-то успела, дрянь!»

Раздумывая, она прошлась по комнате, в какой за ночь стало так же мерзло, как и в покоях Рагнера, потом грузно опустилась на ступени подиума, покрытые медвежьей шкурой.

«Ну я и корова, – теперь промелькнуло в ее голове, а потом она поняла, что голодна. – Может, на этот этаж Миллё поселить, а то я хочу кушать всё чаще? Буду гонять девчонку за вкусненьким…»

Не вставая, Маргарита передвинулась по ступеням к окну, где стоял кувшинчик с жирным молоком, какое она с недавних времен неожиданно и резко начала обожать. На столике, по соседству с окном, находились в льняной салфетке сухие, соленые мальки. С наслаждением Маргарита принялась хрустеть рыбешками и запивать их молоком. Пила она из чаши, как истинная лодэтчанка.

«Может ли Лилия обманывать? Может. Потому что она лживая дрянь. Но зачем? Из-за обиды себя же позорить? Бросить честь своего рода в грязь, под ноги зевакам, какие с удовольствием потопчутся на ее имени и почешут об него языки… Ей нужна, если не любовь Рагнера, то хотя бы его жалость, лишь бы не безразличие… Нужна его забота, охрана и его чувство вины за то, что он позволил ей ехать одной через лес! Вот ведь сучка!»

Но через миг Маргарите стало стыдно за свои мысли – да так, что пропала охота до еды. Она допила чашу молока и вернула салфетку с рыбешками на круглый столик.

– Надо обязательно к ней съездить и самой поглядеть, – сказала Маргарита, забираясь в кровать-шкаф. – И если она лжет, то зря думает, что Рагнер станет ближе из-за жалости… – ворчала девушка, надевая на голову тонкий ночной колпак, накрываясь пуховым одеялом, медвежьим покрывалом сверху и подкладывая под живот подушку. – Этого мало! Боже, опять я думаю дурное, – вдохнула она. – Я самая скверная меридианка из всех! И над дрянью могут надругаться. Как я могу заранее не верить несчастной жертве?

Но Лилию Тиодо сложно было представить несчастной, и Маргарита опять нахмурилась.

Так, то срываясь в раскаяние, то сомневаясь в искренности Лилии Тиодо, она еще некоторое время ворочалась, но потом крепко уснула.

Глава XIV

Человек из-за трех морей