Три цветка и две ели. Первый том

– Рагнер, позволь мне завтра поговорить с ним вместе с тобой. Тебе он ничего не расскажет – я его знаю. Он ненавидит тебя и не доверяет тебе. Прошу, ну пожааайлуста, – смотрела него Маргарита своими умоляющими глазищами, а в них отражался огонек светильника.

– Подлиза, – вздохнул Рагнер, начиная протирать ее плечи и грудь. – Не только плакса и врушка, но еще всё норовишь скроить из меня свою тряпку…

Он снова вздохнул, обхватывая рукой ее пополневшую грудь.

– Так, значит, да? – улыбнулась она, чувствуя его возбуждение.

Не отвечая, он нежно протер полотенцем ее выступающий живот.

– Рааагнер, – тихо и ласково позвала она. – Ну правда, пожалуйста. Для меня это крайне важно. Потом ты всё будешь решать, как хочешь. Но должны быть объяснения всему. Говорю, от тебя он закроется. Может, он даже будет рад так умереть, чтобы я всю жизнь его жалела, а тебя… Возненавидела… – шепотом добавила она.

– Возненавидела?

– Я не знаю, что будет дальше, но и это возможно… – честно ответила она. – Мы ссоримся, несмотря на любовь. С каждым днем всё страшнее ссоримся. И мы ревнуем друг друга. Ты более мне не доверяешь, а я стала сомневаться в тебе еще раньше. И ты меня ужасно испугал сегодня. Ты на меня никогда так не смотрел, даже в самом начале, в ратуше. Словно… Мог убить. Я не хочу тебя бояться.

И у нее по щеке покатилась слеза, какую она вытерла.

– Всёёё, – простонал Рагнер, обнимая ее. – Ты победила. Когда ты тут голая и плачешь, то это слишком для меня. Завтра утром вместе поговорим с твоим кузнецом, но потом я всё равно отправлю его в Вардоц. А сам во всем начну разбираться. Идет?

– Идет…

– Домывай меня и себя быстрее, пока вода не остыла, – вернул он ей полотенце. – А то так получистыми и останемся. И больше на сегодня ни слова про кузнеца. Хочу, чтобы все убрались из этой купели, кроме нас.

Рагнер снова прилег и закрыл глаза, чувствуя, как девичьи, нежные руки гладят его по животу и спускаются ниже. Вскоре его будто стрелой пронзило – по ногам потекла приятная сладость, и он простонал от удовольствия.

– Как было бы хорошо, если бы ты не умела говорить, – прошептал он.

– Чего еще?! – шутливо возмутилась она. – Бог дал женщинам нежный голос, оттого что мы сердцем знаем, где правда. А вы, мужчины, лишь одной головой ее ищите… Приподнимись лучше. Я тебе спину и голову помою.

Пока Маргарита, встав на колени, терла ему спину и мыла его волосы, Рагнер прижимался к ее грудям и целовал их, обнимая девушку за ягодицы, приподнимая эти мягкие полушария и сминая их.

– Я рада, что всё тебе рассказала про Нинно, – сказала она, выжимая воду из полотенца на его голову.

– Я же велел, чтобы кузнец убрался отсюда, – недовольно ответил Рагнер, разжимая руки.

– Он и убрался. Я о нас говорю, – произнесла Маргарита, присаживаясь на его бедра. – Я так тебя люблю, – вновь прослезилась она и поцеловала его в седую тоненькую прядку волос.

– Я тоже люблю тебя, – грустно ответил он. – И не хочу, чтобы у тебя от меня были тайны. Нельзя не доверять супруге… даже сомневаться нельзя.

– Конечно, – поцеловала она его в губы. – Но и ты должен со мной всем делиться. Так нельзя: лишь я буду откровенна, а ты оставишь тайны.

– Мои тайны – это чердак, куда опасно заходить… Надо осторожно там всё разгребать, а то это всё рухнет, и нас погребет под хламом.

Рагнер выбрался первым из шатра, вытерся сам большим льняным полотенцем, а затем взял новое, помог Маргарите выбраться на приступку и укутал ее. На руках он отнес ее в кровать-шкаф и разобранную постель, где закончил ее вытирать. Все полотенца он бросил комком на ларь, подложил дрова в печь, потушил большую лампу, свисавшую с потолка на цепи, а с маленьким свечным светильником из шатра вернулся к кровати.

– Раз медвежье покрывало тебе больше не нравится, – забираясь под пуховое одеяло, сказал он, – закажу тебе новое: с подбоем из белого горностая и черными хвостиками, как мантия короля, иначе зимой замерзнешь… Что скажешь?

Маленький светильник теперь висел у ажурного потолка, привнося и сюда, внутрь кровати-шкафа, таинственный полумрак.

– Придется меня уговаривать, – засмеялась Маргарита, натягивая на себя одеяло и не позволяя оголить себя.

Рагнер что-то прорычал, а она опять засмеялась. Вскоре из кровати-шкафа стали доноситься куда как более нежные звуки и стоны.

В ту ночь они сливались в любви так нежно и так страстно, но словно доказывали друг другу свои чувства. «Меридианское знание», назвало бы это началом конца: подлинная любовь в доказательствах не нуждалась, – влюбленные просто знали, что она между ними есть.

Глава XVI

Зима

В основе «Меридианского знания» лежало учение о четырех стихиях и двух силах, приводивших всё в движение. Также знание гласило, что всё в этом мире конечно: всё живое и неживое рано или поздно умирает. Природа тоже гибла, вернее, перерождалась, а перерождение стихии наступало в миг ее ослабления и усиления противоположной стихии. Зима наступала во время сильной Воды, слабеющего Воздуха и набирающей мощь Земли.