Три цветка и две ели. Первый том

– Чтоб тихо было в обеденной, не то спустится строгая хозяйка и всех разгонит из чудесного замка по их убогим деревням.

– Порядки у вас… Здесь хоть уборная есть? Или в башню надо бегать и там тоже прислугу собою стращать?

Улыбаясь, Рагнер указал на низкую дверцу в правом углу и почти что у выхода с лестницы. Маргарита заглянула туда и протяжно, не хуже своего возлюбленного, вздохнула – снова было темно и страшно. Там крошечное световое оконце едва рассеивало тьму, и в этой тьме баронесса Нолаонт не без труда нашла широкий стол с кувшином и тазом, а напротив него – занавес, вернее, пять завес. Раздвинув все шторки, Маргарита разглядела четыре стула для отправления нужды с вазонами под сиденьем. Сточное отверстие (зияющая страшная дырища в полу!) было обнаружено под крышкой дубового квадратного ларя, у стены, за третьей, центральной шторкой.

После ознакомления с уборной, Маргарите предстояло восхититься покоями малолетних наследников, но Железная Олзе (страшная женщина, я же тебе говорил!) коварно вознамерилась лишить ее такого счастья – и заперла на три замка дубовый створ. Погремев ключами и ругаясь, Рагнер в конце концов отворил врата детской, но там невозможно было ничего рассмотреть, потому что у самого входа всё было в сундуках, ящиках и тюках (ну почему там-то, а не в огромной светлице?!). Через пару минут, бегло изучив «чё за хлам», Рагнер радостно изрек, что это «его сокровища». Оказалось, здесь спрятали его военные трофеи из Орензы и Сиренгидии, набранные за полтора года, и он понятия не имеет, что там такое. Маргарите предстояло всё разгрести и семилетняя «опять забыл, как зовут эту девчонку» ей грести поможет.

Далее дело дошло до противоположной правой стены и средней дубовой двери, какая темнела вблизи дверцы в уборную; вскоре Маргарита прошла в спальню среднего размера, где стояла древняя, грубая, односпальная кровать с изголовьем-коробкой – и более ничего! Не имелось даже прикроватного стула.

– А я всему здесь рада, – сказала она, устало садясь на голый тюфяк кровати. – Есть где почивать – и славно. Зато могу пугать няньку и печалить всех в обеденной.

– Ладно, не рыдай. Здесь живет подруга хозяйки замки, ее помощница.

– Не пойду больше никуда… – плаксивым голосом заговорила Маргарита. – Я боюсь… Вы лодэтчане такие странные… Я вас не понимаю!

Рагнер молча обнял ее за талию, поднял и вынес в светлицу, после чего понес девушку за последнюю, еще неизведанную дверь. В той комнате у Маргариты заболели глаза, и она их закрыла, но желтые с синим пятна будто продолжали плясать перед ее глазами. Все стены были задрапированы чем-то ярким, цветным и желто-синим, (ярчайшим меридианским синим!!!).

– Открой глаза, – потребовал Рагнер.

– Нет. Что там был за темный куб, похожий на склеп?

– Внутри твое спальное ложе.

– Унеси меня назад.

Но Рагнер понес ее в «склеп». В углу, на подиуме, находилась дубовая махина – глухой шкаф с дверцей в боку. В него Рагнер опустил девушку – на что-то мягкое и приятное на ощупь, сам тоже забрался внутрь и лег рядом. Маргарита открыла глаза, когда он затворял за собой дверцу – и опять стало темно, но не страшно: на потолке ажурной вязью засветились змеистые прорези.

– Красиво… – прошептала она, разглядывая ажурный потолок. – Как в сказке… А это что такое, – потрогала она покрывало. – Мех?

– Медвежий. Самый теплый.

Они немного помолчали, любуясь кружевом над собой.

– Я очень люблю эту кровать, – заговорил Рагнер. – Как с матушкой в ней спал, едва помню… Только ее тепло зимними ночами. Когда стал старше приходил сюда один, лежал и думал… Мы всё переделам, что тебе не нравится, но оставь эту кровать, превелико прошу.

– Если мне можно сорвать со стен желто-синие тряпки, то я уже счастлива. А кровать мне самой нравится.

Рагнер начал снимать убор с ее головы. Когда он распустил волосы Маргариты, то поцеловал ее в глаза как жену – она поцеловала его глаза в ответ. Нежно и медленно он раздевал ее, никуда не спеша.

________________

Опочивальня герцогини располагала серым камином и серым полом, дубовым подиумом с дубовой кроватью-шкафом, двумя прямоугольными окнами в прямоугольных нишах. В этих нишах можно было сидеть боком к окну, как на стуле, ведь в каждой нише серела горка из двух каменных ступеней. Глянув в окно, Маргарита увидела квадратный внутренний дворик, мощенный такой же грязно-желтой поливной плиткой, как в светлице; в центре дворика темнело что-то похожее на мрачную беседку с четырехскатной черной кровлей. Дворик же ограждали сизо-серые строения. Дом слева смотрелся нарядным особнячком из-за витражных окон-бойниц, треугольного фронтона и окна-розы над резными вратами. Второй дом, согнутый вправо под прямым углом, казался добротным и просторным. За его крутой, черной крышей разлилось умиротворяющее серо-серебряное озеро, за озером простирался не менее умиротворяющий сочно-зеленый лес. Этот вид и впрямь заслуживал возгласа «Благодать!»…