Три цветка и две ели. Первый том

Они вновь ехали посреди густых зеленых стен. Башня приближалась, но и лес не отступал. Когда Маргарита уж устала ждать, то деревья наконец стали редеть и вскоре показалась деревенька – самая обычная, небольшая деревенька из покосившихся изб, овощных огородов и истоптанной желтой дороги через нее. В деревне мычали коровы, кудахтали куры и покрикивали сильване, заметив своего герцога. Вскоре деревенские выбежали из домов, но они не шумели (не может быть!). Все они попадали на колени, образовав вдоль дороги заборчик. Рагнер ни к кому не обратился, никого не поднял, – низшее сословие презирали все аристократы, и герцог Раннор не являлся исключением: презирали за то, что землеробы были несвободными людьми и копались в земле – труд отвращающий знать намного больше, чем даже торговля.

Рагнер сказал Маргарите, что деревня существует для нужд замка и эти землеробы – самые счастливые люди на свете. Во-первых: рядом с деревней были поля, на каких герцог Раннор милостиво позволял сеять для него ячмень, лен и овес – и отдавал сильванам часть зерна, а лен, кроме семян, вовсе весь был их. Зимой женщины ткали для себя и для него – были при деле, а то заняться зимой здесь было нечем, и они бы все спились. Во-вторых: он трижды в год, на торжества, приглашал землеробов в свой замок, а в другие благодаренья «пригонял им святош», то есть они могли «идти по дороге к Богу» у себя в деревне, а не «тащится за этой самой дорогой в Ларгос». В-третьих: он в своем замке накрывал для сильван такой же стол, как для себя, но без скатертей, белых хлебов и сахарных статуй (это нельзя, а то зажрутся и работать не смогут), да в празднества землеробам даровалась ненужная одежда слуг. В-четвертых: в случае опасности землеробы могли спрятаться за стенами замка. В-пятых: он судил их по справедливости, а иногда даже по закону. В-шестых: женил их и «не волок на свое ложе» невесту. В-седьмых: всегда одаривал серебром, если требовался их труд, кузнецу же платил честную цену. Словом, всего не перечислишь, а сейчас землеробы просто очень рады его возвращению и надеются на очередную милость – дозволения коснуться поцелуем края герцогских одежд. И, несомненно, скоро, вообще, станут самыми счастливыми людьми во вселенной, ведь он, Рагнер-то, как «вышел в герцоги», в замке был дважды и ненадолго, зато ныне как заживет их господином! – Эх, держись! – Благодать!

Землеробы Маргарите не показались самыми счастливыми людьми на свете, скорее, самыми испуганными во вселенной, но она поверила своему возлюбленному, так как плохо разбиралась в землеробах. Она перестала обращать внимания на коленопреклоненных людей и посмотрела на Ларгосц, не понимая пока, нравиться ли он ей. На изящный замок герцога Лиисемского, на гроздь белокаменных кристаллов под голубыми крышами, эта угрюмая глыба никак не походила. Донжон Ларгосца производил гнетущее впечатление – великий прямоугольный столб с колышком смотровой башни, сизый, будто прямоугольная грозовая туча. Другие постройки возле донжона тоже были серо-сизыми, каменными. Маргарита не видела ни одной круглой башни! Лишь углы серых крепостных стен, углы черных крыш, углы квадратных мрачных башен. Вдруг Маргарита поняла, почему землеробы выглядели испуганными – замок давил на душу одним своим видом и будто угрожал суровой расправой.

– Красота, да? – кивая на «серо-сизое чудовище», спросил Рагнер.

– Сколько замку веков? – спросила Маргарита, не желая лгать.

– Дворцу не меньше века. Наверно, пара веков есть, но там часто достраивали чего-то, даже перестраивали… Ну так как?

– Не знаю… Рюдгксгафц меня тоже сначала испугал, а потом уезжать не хотелось. С вами, лодэтчанами, всё весьма странно выходит. Вроде сперва страх и ужас – а потом мне это нравится…

И Маргарита не ошиблась – когда они проехали деревню, орензчанка не сдержала возгласа восторга – Йёртра здесь струилась в каменистом русле, была удивительно чиста и прозрачна, по берегам зеленели лужки. Через реку к холму шел каменный мост с арочными пролетами, подъемный деревянный мосток соединял каменный подъезд с надвратной башней замка. Возле холма и за ним, за нагромождением двускатных черных крыш, разлилась широкая, живописная заводь с кувшинками – подлинное озеро, а на заднем фоне опять встал стеной тихий лес. Несколько высоких деревьев, посаженных на холме перед Ларгосцем, забирали излишек влаги из почвы, освежали благодатной зеленью сизость камня и веселили взор. Выше по течению, на крутом правом берегу, вращалось колесо каменной мельницы. Рядом с мельницей, за частоколом, желтели два солидных сруба – строения, ничуть не похожие на избы сильван.

– Это… – восхищенно прошептала Маргарита. – Это красота! И мельница есть! А что за дома рядом с ней, большие и длинные?

– Амбар и пивоварня. Да, как же я забыл… В-восьмых: мои землеробы за хороший труд отказа в кружке веселого хлеба не знают, а для живущих в замке пиво, вообще, каждый день. Пиво в этих местах – ценнее денег. Ну а мельницу Вьён смастерил для того, чтобы я смог сказать: в девятых…