Три цветка и две ели. Первый том

А к обеду Соолма даже причесала баронессу Нолаонт: перевила ее волосы с вуалевым шарфом – и на плечи легли будто бы две пышные косы с воздушными хвостами. С такой прической, черным морионом во лбу да в изумрудном атласном платье Маргарита выглядела неотразимо. Правда, сперва она выбрала другой наряд, после чего осознала, что ее чрево еще выросло и про фиалково-синее платье стоит до родов забыть. Люти пришлось гладить два платья, вместо одного, и за это она вдоволь «поледянила» голубым взглядом пришлую баронессу, а та решила, что так ей и надо за проделки с лампой, – то есть они закрыли счета.

Пока Маргарита искала подходящее облачение, то за неимением мебели она раскладывала одежду там, где получалось – и опочивальня герцогини быстро наводнилась пестротой из шелков и кружев. Платья растянулись на подиуме, с крючков для ламп свисали платки и вуали, эскоффионы, будто вазы, украшали окно, ларь и прикроватный стул. Рагнер, проходя к Маргарите через потайную дверь, даже присвистнул.

– Надо Нёгена позвать… – загадочно произнес он.

– Зачем?

– А зачем ты парня мне тут портишь? Сперва волосами его пугаешь, затем в опочивальню манишь, а после еще и бельем своим глаз ему жжешь? Поженю вас, после всего, что между вами было. Невеста ты богатая – пусть сам увидит. Он согласится!

– Понятно теперь, чего он убежал… – пробурчала Маргарита. – Какое еще белье? Кто белье сверху в ларь кладет? Платок мой головной там лежал.

– Ты уже не оправдаешься… – улыбался Рагнер, сверкая зубами.

– Ничего смешного! Всё тебе уже доложили! Все болтают, да? А ты тоже виноват – мог бы меня предупредить, что ему сюда нельзя зайти!

– Было бы не так весело, – обнял он ее. – Нёген только мне одному сказал: он не болтун. Но нынче убежден, что ты распутница. Вот и… меня предупредил. А я его.

– И что ты ему сказал? – насуплено спросила Маргарита.

– Что не его нёгенское дело, распутница ты или нет. Еще посоветовал и дальше молчать как следует.

– Спасибо, пусть хоть так… Хотя, зачем я тебя благодарю?! Ты же тоже виноват!

Он молча потянул ее к двери.

– Рагнер, я серьезно! – говорила Маргарита. – Тебе весело, а мне нет. Я ныне Нёгену в лицо смотреть не смогу, хотя ни в чем не виновата!

– Вот и нечего на него глазеть, – продолжал посмеиваться Рагнер.

Пройдя в светлицу и заметив необычную посуду в углу, он радостно изрек:

– Может ты у меня и распутница, но какая же золотая! Нашла алхимическое добро для Вьёна в подарок к завтрашнему дню… Кстати, – спускаясь с Маргаритой по лестнице, добавил он, – там тебе не попадалась шкатулка с камушками, как галька? Я вроде в тот же сундук ее затолкал…

– Нет.

– Надо найти… Каждый камушек ценнее рубина.

– Чем же это?

– Если тебя отравят, то вернее снадобья нет…

________________

Обеденная преобразилась. Буфеты заполнились посудой из Рюдгксгафца, над скамьей хозяев замка появилась милейшая желто-синяя сень, в какой Маргарита не без удивления узнала шелка из своей спальни. Колпак камина «украсило» черное знамя с хихикающей Смертью и белым змеем – правда, без «подружек», горгулий да химер, оно смотрелось неуместно и страшно.

Спустившись с лестницы, Рагнер и Маргарита оказались между двумя буфетными столами, с яствами и питьем, – их в Ларгосце ставили в пространство меж четырех колонн, на колоннах же висели масляные лампионы из черненого железа и горного хрусталя. Люди стояли кучками по зале, и Рагнер что-то им сказал, а Маргарита поздоровалась по-лодэтски. После чего герцог Раннор повел свою спутницу вправо, к пяти чашам для омовения рук, и держал он ее за правое плечо, как свою супругу. Народ в обеденной зале откровенно пялился на то, как чужеземка опускает руки в чаши. Маргарита уже привыкла.

– Надо же… – шепнула она Рагнеру. – Желто-синие тряпки уже пристроили…

– Конечно, – так же негромко ответил он ей. – Или ты думала, что я позволю выбросить любимые шелка моей мамочки?

Оказалось, что в Ларгосце не молятся перед трапезой, да и руки в пяти чашах омывают лишь те, кто имеет места за белой скатертью; для остальных расставили у стен лоханки с простой водой. После того как хозяин и его гостья сели на нарядную скамью во главе стола, другие стали рассаживаться без церемоний и далеко не все мыли руки вообще. Ольвор развалился на стуле по правую руку Рагнера, как дорогой гость. Соолма соседствовала с Маргаритой. Эорик и Сиурт трапезничали среди охранителей за той частью стола, что была без скатерти. Свирепая Айада расположилась у ног хозяина и кровожадно облизывалась.

– Рагнер? – тихо позвала его Маргарита, замечая бокал рядом с их общей тарелкой. – А мы не из одной чаши будем испивать?

– Любимая, я пиво хочу с Ольвором пить…

– Рагнер, ну пожалуйста…

– Но ведь ты всё равно пьешь воду, – развел он руками. – Ну что нам с тобой испивать из одной чаши?

Видя, что она расстроилась, он вздохнул, приказал поставить Маргарите чашу и добавил, что будет пить с ней воду, а с Ольвором – пиво. Но настроение у девушки испортилось. Фраза «Ну что нам с тобой испивать из одной чаши?» сильно ее задела.