Три цветка и две ели. Второй том

Малый Лабиринт прозвали «руками Брослоса», так как здесь селились рукодельники – изготовители всевозможных мелочей: столяры, слесари, косторезы, ленточники, вязальщики, платочники… Многие из здешних обитателей числились в службах Лодольца и снабжали всем необходимым королевский замок – от сена для конюшен до роскошных ковров для парадных покоев; временную прислугу также нанимали в замок именно из этих двух округов, из хорошо зарекомендовавших себя семей. «Белая башенка» стояла в Третьем тупике Столярного проезда; соседи Магнуса и Марлены мастерили игрушки и безделицы, расписные шкатулки и лари, утварь для дома и кухни, резные ставни и могильные стелы, – словом, всё что угодно из дерева. Их жены и дочери занимались тем, что пряли, раскрашивали поделки, шили одежду для кукол. Причем девочке-аристократке дозволялось играть только с куклой-аристократкой, девочке-горожанке с куклой-горожанкой, девочке-сильванке с куклой-сильванкой. Зато свободно продавались статуэтки принцесс и принцев, одетые, словно ярмарочные лицедеи, в мантии без гербов, в платья без золота и меха, в тиары, вместо короны. И такие статуэтки, с алебастровыми лицами и ручками, для детских игр не предназначались: ими просто любовались. Механические куколки играли на органах, танцевали, кланялись, как и должно актерам. Порой подобная потеха не надоедала семейству годами – а все оттого, что жизнь, даже в столицах, у горожан протекала в душевной скуке. Появление нового романа, конечно, одобренного Экклесией, становилось значимым событием во всей Меридее.

Вообще, романы считались «низким чтивом», так как писали их не на меридианском языке и предназначались они для «неграмотного» городского сословия – дабы дать мирянам примеры для подражания. Героями чаще всего были рыцари с высокими идеалами и безупречно нравственные дамы, или же, наоборот, раскаявшиеся злодеи и блудницы. «Блудниц» покупали охотнее всего. К концу одиннадцатого века романы читали и аристократки, ведь в их уединенных замках бытие тоже протекало в однообразии и куда как в большей скуке, чем у горожанок, занятых от рассвета до вечера домашними хлопотами, заботами о детях и отнюдь не праздным рукоделием. Романы перечитывались по несколько раз, а книгами не менялись – хозяйка приглашала подруг на чтения романа вслух. Детям дарили яркие гравированные листы со сказками – эти листы собирали в одну книгу, переходившую затем от матери к дочери.

***

Двадцать девятого дня Любви Аргус появился в Малом Лабиринте на рассвете, как раз тогда, когда «Белую башенку» покинул Сиурт. Здоровяк шел с котомкой, в какой свернулся белый плащ Маргариты. Аргус выехал из-за угла ему навстречу, сидя на броском темно-буланом в яблоках скакуне, и в Столярном проезде, у гигантской лужи, они поравнялись друг с другом. Сиурт окинул удивленным взглядом бежевый камзол Аргуса, его шляпу, тонкую черную тросточку, бархатистый темно-синий плащ с широким бобровым воротником, красный штаны и черные перчатки… Аргус выглядел успешным, столичным щеголем из третьего сословия – сытым холеным мирянином.

– Здравия, гасподин Нандиг, – поклонившись головой, сказал Сиурт.

– Здравствуй, Сиурт, – улыбался Аргус. – Но я не господин… вот куплю скоро дом, тогда… Ныне я просто – Аргус Нандиг, третий посыльный канцлера, – показал он кольцо, надетое поверх тонкой перчатки. – Его ближайшее, доверенное лицо, если ты не знаешь, кто такой посыльный.

– Да… Гасподин Нандиг, а вы жа падможате сыщать Мирану, раз такавай важнай сталися? А то герцаг Раннор не знаат, где сыщать…

– Сиурт, сделаю, что смогу, когда будет время.

– Но эта жа Мирана!

– Иди по своим делам, а я по своим поеду. Быстрее освобожусь – и для Мираны время, может, найду…

Аргус поехал вперед, но Сиурт пошел вместе с ним.

– Я падмагу, – сказал он. – Тама у варотов кричать нада…

Сиурт быстро добежал до забора перед «Белой башенкой», громко там заорал – и Аргус подъехал уж тогда, когда откликнулась Марлена (Магнус с час назад ушел в школу при храме Благодарения).

– Здравия вам, гасподин Аргус, – широко улыбаясь, поклонился Сиурт и потопал прочь.