Три цветка и две ели. Второй том

Итак, согласно мирскому закону, главой семьи был отец. Он господствовал над своей женой, незамужними дочерьми, сынами до их возраста Послушания, тринадцати с половиной лет. Причем своих детей, пока он был их главой, отец мог безнаказанно убить; супругу – покалечить, заточить в монастырь или потребовать ее казни через суд, только не убить: даже после замужества женщину защищало имя ее отца. Высший, духовный закон велел жене выбрать мужа (его волю) между мужем и отцом, а также матерью да детьми. Дед и бабка как бы отправлялись на покой для внуков: их мнение уважали, но следовали ему по своему желанию. Зато дети должны были слушаться свою мать: дочери – до замужества, сыны – до отрочества. С возраста Послушания, тринадцати с половиной лет, мужчина вступал в права родового имени – мог распоряжаться имуществом и подписывать грамоты. С того момента как у него появлялась супруга, он имел свою собственную семью и главенствовал в ней. Закон велел мужчине выбрать между женой и матерью жену, но законы ничего не говорили про отца – глава семьи сам делал выбор между отцом и женой, отцом и матерью или отцом и своими детьми. Отец мог изгнать из рода незамужнюю дочь, но ее брат мог вернуть ей имя – и в этом случае для мирского закона он становился ее отцом. Записывали имена в книги городских управ или в книги землевладельцев. Все, кто не имели родового имени, например, землеробы, числились в переписях как «Имя-кузнец», «Имя-кривой», то есть к первому имени добавлялось ремесло или внешний признак.

Венчание – благословление Бога, а также родство по сердцу, завершало вхождение женщины в род. До того, на помолвке, мужчина вводил невесту в свой род как старшую сестру, как ту, какой пока не мог указывать. Помолвка и клятвы на Святой Книге приравнивались к законному союзу, но невеста не могла претендовать на имущество жениха, ведь супружество не вступило в силу и новая семья не образовалась. Прекращали помолвку тоже прилюдно, и разорвать ее могли лишь главы семей. И рыцарь называл свою связь с Прекрасной Дамой родством по сердцу, однако на святынях не клялись, значит, это родство могло быть расторгнуто госпожой-покровительницей – дамой по сердцу. Рыцарь же клялся своим сердцем – чистым, благородным, бесстрашным и добродетельным. Нарушение такой клятвы – предательство собственного сердца, являлось для воина Бога кощунством.

Духовный закон дозволял венчание мужчине и женщине после их взросления, после семи лет, но для мирского закона супружество не вступало в силу до наступления возрастов жениха и невесты, поэтому до этого срока уже замужние отроковицы жили в семье отца и не виделись с мужем. В каждом королевстве эти возраста разнились. В Лодэнии девушки становились невестами в двенадцать лет, юноши – с возраста Послушания. Согласно высшему духовному закону, плотских сношений не могло случиться между братом и сестрой, дедом и внучкой, бабкой и внуком, отцом и дочерью, матерью и сыном. Зато можно было венчаться с двоюродным или троюродным братом (сужэном или тризом), а также с дядей или тетей, но только если они не являлись отцами или матерями по сердцу, то есть вторыми родителями.

«Супружество» подразумевало венчание и признание мирским законом новой семьи – мужчина и женщина отныне шли в одной упряжи и будто тянули воз с детьми и добром. «Женитьба» или «замужество» означали для мирского закона родство по договору – клятвы как на помолвке и плотские отношения без венчания. К примеру, таким способом аристократ делал семьи из своих землеробов. Или похожим способом женились знатнейшие аристократы, прибывающие за невестой в другое королевство – после заключения помолвки и свадебного пиршества, принц мог жить с невестой как с женой и увозил ее полузаконной супругой в свой край, а уже там происходило венчание.

То есть слово было столь же весомо, как и подпись. Но на всякий случай мирской закон давал возможность подкрепить клятву грамотой: родственной или брачной. Родственную грамоту заключали главы семейств без участия невесты и даже без упоминания ее имени, иногда загодя, еще до ее рождения. Даже став бездетной вдовой, женщина, благодаря родственной грамоте, оставалась родной для семьи своего покойного супруга, иначе закон их разводил. Также существовала «брачная грамота» – от слова «брать», так как мужчина писал в ней: «Беру в жены…». Такую грамоту заключали у нотариуса мужчина и женщина, когда сходились без венчания, когда неженатый мужчина не мог венчаться, когда не имел родового имени или попросту не хотел. Женщина не только получала оговоренное имущество и деньги – ее дети, рожденные в замужестве, могли быть признаны законными. Вот только, заключение брачного договора считалось позорным актом, родственного – неуместным, ведь умалялась значимость клятвы, поэтому их заключали тайно и не распространялись об условиях соглашения.

***