Три Учебника Успеха (СИ)

"Я знаю, что много людей будут смеяться над моей наивностью, - писал он в 1955 году в очерке "Горький и дьявол" в газете "Возрождение" (Париж), - но я все таки теперь скажу, что путь Горького был страшен. Как Христа в пустыне, дьявол возвел его на высокую гору и показал ему все царства земные и сказал:

- Поклонись, и я все дам тебе.

И Горький поклонился.

И ему, среднему в общем писателю, был дан успех, которого не знали при жизни своей ни Пушкин, ни Гоголь, ни Толстой, ни Достоевский. У него было всё: и слава, и деньги, и женская лукавая любовь"" [Басинский П.В. Страсти по Максиму].

"...В начале повести "В людях" говорится о влечении сына Якова Саши к магическим обрядам (...).

"Саша прошел за угол, к забору с улицы, остановился под липой и, выкатив глаза, поглядел в мутные окна соседнего дома. (...) Страх его передался мне, я очень осторожно заглянул в углубление под корнем, - корень служил пещере сводом, - в глубине ее Саша зажег три огонька, они наполнили пещеру синим светом. Она была довольно обширна, глубиною как внутренность ведра... Посредине, на возвышении, покрытом куском кумача, стоял маленький гроб, оклеенный свинцовой бумагой, до половины прикрытый лоскутом чего то похожего на парчовый покров, из под покрова высовывались серенькие птичьи лапки и остроносая головка воробья. За гробом возвышался аналой, на нем лежал медный нательный крест, а вокруг аналоя горели три восковые огарка, укрепленные в подсвечниках, обвитых серебряной и золотой бумагой от конфет" ("В людях").

(...) загадочными представляются слова Саши после того, как Алексей в результате ссоры между ними выбросил воробья через забор на улицу:

"- Теперь увидишь, что будет, погоди немножко! Это я всё нарочно сделал для тебя, это - колдовство! Ага!"

На следующий день Алексей опрокинул себе на руки судок с кипящими щами и попал в больницу" [Басинский П.В. Страсти по Максиму].

""В ее внешности было что то "темное", языческое. Недаром в своей семье ее называли "ведьмой".

" - Что, ведьма, народила зверья?!"

Это кричит Василий Каширин после безобразной потасовки Якова и Михаила прямо во время обеда. Можно не обратить внимания на этот странный крик дедушки и принять его просто за бессмысленную брань раздраженного главы семейства. Но в "Детстве", повести невероятно плотной по обилию всевозможных "знаков", намеков, символов, почти нет случайностей. Потому задумаемся: почему дед Василий именно собственную супругу обвиняет в начале распада семьи? Только ли потому, что она "потатчица", по словам Василия, и выступает за раздел имущества Кашириных между детьми? Но причем тут "ведьма" и "зверье"? Вот еще одна загадка "Детства", не разгадав которую мы многого не поймем в этой повести.

Зададим себе простой вопрос: каким образом в семье хотя и скуповатого, но честного, трезвого, трудолюбивого и богобоязненного Василия Каширина народились такие непутевые дети? Это пьющие, дерущиеся между собой братья Яков и Михаил. Это непослушная и недомовитая дочь Варвара, которая, потеряв первого мужа, бросает ребенка в семье родителей и живет как ветер в поле, не неся за мальчика никакой ответственности.

"Не удались дети то, с коей стороны ни взгляни на них, - жалуется дедушка. - Куда сок сила наша пошла? Мы с тобой думали, - в лукошко кладем, а Господь то вложил в руки нам худое решето..." И снова в недостатках детей он винит мать: "А все ты потакала им, татям, потатчица! Ты, ведьма!"" [Басинский П.В. Страсти по Максиму].

"Дед начал учить внука грамоте по Псалтырю и Часослову" [Нефедова И.М.].

"Единственным светлым пятном в воспоминаниях о школе был приезд епископа Астраханского и Нижегородского Хрисанфа (В.Н.Ретивцева, 1832 - 1883), известного духовного писателя, автора трехтомного труда "Религия древнего мира в его отношении к христианству" (СПб.: 1872-1878). Хрисанф обладал умным внутренним зрением на людей. Он выделил Алексея из класса, долго расспрашивал его, удивлялся его знаниям в области житий и Псалтыри и, наконец, попросил его не "озорничать"" [Басинский П.В. Страсти по Максиму].

"Если верить "Детству", придя в школу, Алеша не знал ни ветхозаветной, ни христианской истории, но зато наизусть читал псалмы и жития святых, чем немало изумил архиепископа Хрисанфа, однажды посетившего их школу" [Басинский П.В. Страсти по Максиму].

"Я знаю на память все молитвы утренние и все на сон грядущий...", - пишет М. Горький о своем детстве.

И.М.Нефедова упоминает, что в ходе почти полуторогодового путешествия, начатого в апреле 1891 года М. Горький, в числе других занятий, читал молитвы по покойнику [Нефедова И.М.].

"Он еще не переосмыслил на свой лад библейскую книгу Иова. Через много лет он напишет философу В.В.Розанову: "Любимая книга моя - книга Иова, всегда читаю ее с величайшим волнением, а особенно 40 ю главу, где Бог поучает человека, как ему быть богоравным и как спокойно встать рядом с Богом"" [Басинский П.В. Страсти по Максиму].