Три века с Пушкиным. Странствия рукописей и реликвий

Считается, Надежда Осиповна не слишком баловала лаской и вниманием детей, особенно старшего сына Александра. Всё это, уже традиционно, многочисленные биографы поэта вменяют ей во грех. Стоит, однако же, перечесть её письма к детям (составляющие ныне целые тома!), в особенности к дочери, чтобы понять, сколь удивительно доброй и самоотверженной матерью была Надежда Осиповна. Да и душевных потрясений на её долю выпало с лихвой: из восьми рождённых ею детей пятеро (четверо сыновей и дочь) умерли в младенчестве и в раннем детстве.

Почему-то забывается одно весьма важное свидетельство – строки из письма Софьи Дельвиг, жены лицейского друга поэта. В мае 1827 года она пишет приятельнице: «Я познакомилась с Александром, – он приехал вчера, и мы провели с ним день у его родителей. Надобно было видеть радость матери Пушкина: она плакала как ребёнок и всех нас растрогала».

Сыновнюю преданность Александра Надежда Осиповна сумела оценить лишь в последние годы жизни, омрачённые тяжёлой болезнью, и горько сожалела, что не смогла сделать это раньше… «Я могу сказать тебе, дражайшая моя Ольга, что моя болезнь очень была серьёзна; я много беспокойства причинила твоему отцу, как и Александру», – жаловалась она дочери в марте 1835-го. А в другом письме, датируемом маем того же года, Надежда Осиповна признавалась ей: «Я разлюбила Петербург и боюсь ехать этот год в Михайловское, быть может, это предчувствие. Впрочем, пусть будет, как захочет Бог, да свершится Его воля».

Незадолго до кончины матери поэта приехавшая её навестить Анна Керн вспоминала: «Она уже не вставала с постели, которая стояла посреди комнаты, головами к окнам; они (Пушкины, поэт и Натали. – Л.Ч.) сидели рядом на маленьком диване у стены, и Надежда Осиповна смотрела на них ласково, с любовью, а Александр Сергеевич держал в руке конец боа своей жены и тихонько гладил его, как будто тем выражая ласку к жене и ласку к матери…»

Умерла Надежда Осиповна на рассвете 29 марта 1836 года, в Страстную субботу. Александр Сергеевич был чрезвычайно удручён этой потерей и, по воспоминаниям друзей, «жаловался на судьбу, что она и тут его не пощадила, дав ему такое короткое время пользоваться нежностью материнской, которой до того времени он не знал».

Александр Сергеевич, один из всей семьи, сопровождал траурный кортеж, отправившийся в начале апреля в скорбный путь из Петербурга в Псковскую губернию. Упокоилась Надежда Пушкина в древнем Святогорском монастыре, у алтарной стены Успенского собора, подле своих родителей.

…Марии Фёдоровне, матери Достоевского, предстояло прожить ещё совсем немного: её не стало в конце февраля тридцать седьмого, рокового для России года. Скорбные заметы судьбы, те самые горестные «сближения».

Брат писателя Андрей вспоминал: «С начала нового 1837 года состояние маменьки очень ухудшилось, она почти не вставала с постели, а с февраля месяца и совершенно слегла».

Коллеги доктора Михаила Достоевского всеми силами пытались помочь его бедной жене. Но врачебные советы, прописанные микстуры и порошки не помогли больной… 1 марта её похоронили на московском Лазаревском кладбище. (Увы, в годы советской власти старинный погост сровняли с землёй, обратив в… детский парк.) Мария Фёдоровна умерла рано – ей не исполнилось и тридцати семи.

Пушкинский венец

Был в биографии Достоевского день, весьма для него значимый, – день знакомства с графиней Наталией Меренберг, дочерью «полубога». Встреча с ней случилась в Москве на открытии памятника Пушкину, близ Страстного монастыря.

В тот свой последний приезд в родной город Фёдор Михайлович поселился в «Лоскутной», роскошнейшей московской гостинице, стоявшей прежде на Тверской, близ Иверской часовни. Именно из «Лоскутной», особо любимой русской интеллигенцией (гостиничный тридцать третий номер долгое время, вплоть до революционных событий, украшал портрет великого писателя), Достоевский отправлял восторженные письма жене Анне Григорьевне, здесь готовился и к ярчайшему своему выступлению, дани памяти Пушкину.

Исторической гостиницы давным-давно нет: она снесена в 1930-х годах, и ныне на её месте – вход в подземный торговый центр «Охотный Ряд». Но в Центральном историческом архиве Москвы хранится гостиничный счёт на имя знаменитого постояльца, из коего можно узнать, что Фёдор Михайлович, как настоящий москвич, частенько заказывал себе самовар. И свечи, чтобы в их тусклом мерцающем свете писать нетленные строки о Пушкине.

А по соседству с «Лоскутной», в гостинице «Дрезден», стоявшей на Тверской площади и выходившей окнами на Тверскую, на особняк генерал-губернатора («Дрезден» словно вобрал в себя старые стены прежней гостиницы «Север», где не единожды, во время приездов в Москву, жил Александр Сергеевич), остановился старший сын поэта, «флигель-адъютант Его Императорского Величества», полковник и в скором будущем генерал-майор Александр Пушкин.