Три века с Пушкиным. Странствия рукописей и реликвий

…Не раз выручали друзья и Пушкина из «карточных сетей». Поэт, играя в Москве, жестоко проигрался, его долг картёжнику-профессионалу Жемчужникову, компаньону известного игрока Огонь-Догановского, составил двенадцать с половиной тысяч рублей! Хлопотал за приятеля Михаил Погодин, историк и писатель: «В 1830 году Пушкин проигрался в Москве, и ему понадобились деньги. Он обратился ко мне, но у меня их не было, и я обещался ему перехватить у кого-нибудь из знакомых». И в других его письмах отзвуки тех далёких треволнений: «Собрал мозаические деньги Пушкину и набрал около 2000 рублей – с торжеством послал», «Как я ищу денег Пушкину: как собака!».

Алексей Вульф, приятель поэта, поверяет дневнику сокровенные мысли: «Никакая игра не доставляет столь живых и разнообразных впечатлений, как карточная, потому что во время самых больших неудач надеешься на тем больший успех, или просто в величайшем проигрыше остаётся надежда, вероятность выигрыша. Это я слышал от страстных игроков, например от Пушкина…»

Пушкину редко везло в игре, и тем бо́льшим возрастал его «задор». Денежные долги, вследствие проигрышей, висели на душе тяжкими веригами. «К тому же светская жизнь требовала значительных издержек, на которые у Пушкина часто недоставало средств, – замечал граф Владимир Соллогуб. – Эти средства он хотел пополнить игрою, но постоянно проигрывал, как все люди, нуждающиеся в выигрыше».

Столы зелёные раскрыты:
Зовут задорных игроков…

«За зелёным столом он (Пушкин) готов был просидеть хоть сутки, – свидетельствовала Вера Нащокина. – В нашем доме его выучили играть в вист, и в первый же день он выиграл 10 р., чему радовался, как дитя. Вообще же в картах ему не везло и играл он дурно, отчего почти всегда был в проигрыше».

И всякий раз Павел Нащокин, её супруг, умудрялся уладить вопросы с карточными долгами поэта, вытащить Александра Сергеевича «из сетей Догановского».

…Общими усилиями друзья и приятели выручили из беды и Достоевского. Но более всех помог себе он сам. Написанный из-за безденежья роман «Рулетенбург» (позже роман стал известен как «Игрок») принёс Достоевскому истинное богатство – даровал избранницу. Вдобавок славу и деньги.

Поскольку издатель Стелловский поставил крайне жёсткие условия, надобно было спешить, чтобы сдать новый роман в означенный срок. Оставалось одно: прибегнуть к помощи стенографистки – Достоевский так и поступил. А в феврале 1867-го его верная помощница, одна из лучших стенографисток, Анна Сниткина стала именоваться госпожой Достоевской. Спустя два месяца после венчания супруги выехали за границу, в свадебное путешествие.

И вновь Достоевский пытает счастье в игре, и вновь проигрывается. Изо всех немецких «Рулетенбургов» (а это Дрезден и Баден-Баден, Бад-Хомбург и Висбаден) летят жене отчаянные письма:

«А вчера был день решительно пакостный и скверный… Веришь ли: я проиграл вчера всё, всё до последней копейки, до последнего гульдена, и так и решил написать тебе поскорей, чтоб ты прислала мне денег на выезд».

«Пошёл на рулетку и всё проиграл… пошёл опять заложить часы (которые по дороге на почту успел выкупить), заложил тому же, как и третьего дня…»

«Страсть к игре есть самая сильная из страстей», – безоговорочно веровал Пушкин, испытав на себе власть этой поистине безумной страсти.

Деньги, что просит муж, Анна Григорьевна присылает. А вскоре получает от него покаянное письмо: «Аня, милая, друг мой, жена моя, прости меня, не называй меня подлецом! Я сделал преступление, я всё проиграл, что ты мне прислала, всё, всё до последнего крейцера, вчера же получил и вчера проиграл».

Заложены в ломбард обручальные кольца, заложены брошь и серьги жены, прежде подаренные ей. Вновь лихорадочная череда проигрышей и выигрышей. Кольца то выкупаются, то вновь отдаются в заклад. Пришлось заложить даже мантилью Анны Григорьевны: «Аня, милая, бесценная моя, я все проиграл, всё, всё!.. Теперь роман, один роман спасет нас, и, если б ты знала, как я надеюсь на это! Будь уверена, что я достигну цели и заслужу твоё уважение. Никогда, никогда я не буду больше играть».

В своё время и Пушкин отправлял весьма схожие послания жене: «Для развлечения вздумал было я в клобе играть, но принуждён был остановиться. Игра волнует меня – а желчь не унимается», «Я перед тобой кругом виноват, в отношении денежном. Были деньги … и проиграл их. Но что делать? я так был желчен, что надобно было развлечься чем-нибудь».

Он знает, добрая Наташа поймёт и простит.

Игры губительная страсть…

После свадьбы Пушкин редко предавался любимой забаве. Но иногда та была ему жизненно необходима, будто противоядие от жизненных невзгод.