Три века с Пушкиным. Странствия рукописей и реликвий

В сентябре 1919-го умерла мать Мария Александровна Пушкина, и Елена осталась одна в чужой стране. Но тут судьба даровала ей нежданный подарок – Любовь. В турецком Константинополе Елена встретила Николая Алексеевича фон Розенмайера, офицера белой армии, и в ноябре 1921-го в русской церкви обвенчалась с ним.

Избранник её прежде служил в 9-м гусарском Киевском генерал-фельдмаршала князя Николая Репнина полку. Ранее же, до 1910 года, гусарский полк именовался в честь своего шефа – короля Великобритании Эдуарда VII.

В истории Белого движения не забыты жаркие схватки кавалеристов Киевского полка. В начале 1919-го его гусары отчаянно бились с махновцами и красными под Мариуполем. Затем полк был переброшен под Харьков. В сентябре – октябре того же года киевские гусары дрались с бандами махновцев под Александровом, а уже в декабре вынуждены были отойти в Крым. Зимой девятнадцатого – начала двадцатого киевские гусары доблестно защищали Перекоп. Возможно, здесь, в одной из яростных кавалерийских атак, и сражён был красноармейской шашкой ротмистр фон Розенмайер.

Он выжил. И в ноябре 1920-го вместе с уцелевшими однополчанами погрузился в Ялте на корабль, взявший курс к турецким берегам. Его боевые товарищи оказались в Галлиполи, в военном лагере, где составили один из эскадронов русского кавалерийского полка, Николай Алексеевич остался же в Константинополе, где и повстречал Елену Пушкину.

…В феврале 1923 года в семействе фон Розенмайер родилась дочь Светлана. Единственная и такая желанная.

Иван Бунин:

«А я ещё долго жила в Константинополе, зарабатывая на себя и на девочку очень тяжёлым чёрным трудом».

Вот с этого-то времени и берёт начало одна удивительная история.

«Гофманиана»

Вернее, годом ранее, в 1922-м. Тогда-то Елена Александровна и отправляет письмо в Париж торгпреду советской страны Скобелеву, предлагая приобрести у неё для Пушкинского Дома фамильные раритеты: гербовую печать поэта, черепаховый веер Наталии Николаевны и её акварельный портрет. Вроде бы верный шаг, ведь Матвей Иванович Скобелев, к слову, меньшевик по убеждениям, первым начал полулегальную работу в Париже для подготовки торговых сношений с Францией. Все усилия направлял на то, чтобы Франция признала Советскую Россию и её правительство, и довольно-таки преуспел в том, раз имя его было на слуху даже у эмигрантов.

Да, действительно, Матвей Скобелев успешно выстраивал торговые отношениям Страны Советов с Францией, а заодно и с Бельгией. Затем удачливый торгпред возвратился в Москву, где в 1937-м и попал в «ежовые рукавицы»: по распоряжению Николая Ежова его ждали арест как «участника террористической организации» и скорый… расстрел.

Но тогда, в начале двадцатых, имя Скобелева ассоциировалось для русских эмигрантов с деньгами и властью. И прими Матвей Иванович, первым распечатавшим письмо внучки поэта, иное решение, как знать, не пришлось бы ныне разгадывать тайну исчезнувшего дневника? Но события развивались по другому сценарию, непредсказуемому.

В том же 1922-м в Париже неожиданно появляется посланец Советской России Модест Людвигович Гофман. Необъяснимо, как среди всеобщей разрухи в стране, где ещё не стихли отзвуки канонады Гражданской, из Петрограда во Францию командирован представитель Российской академии наук с целью озаботиться судьбой Онегинской коллекции?! И в конечном счёте – добиться её возвращения в Россию.

Кто же он, владелец той уникальной коллекции, носивший столь романтическую фамилию? Страстный собиратель пушкинских реликвий, Александр Фёдорович избрал для себя псевдоним любимого героя – Онегин. Псевдоним тот указом императора Александра III был преобразован в фамилию собирателя. По версии, Александр Онегин, появившийся на свет в Царском Селе в 1845-м, приходился побочным сыном одному из великих князей. Так ли то на самом деле? Можно лишь строить догадки.

Преданнейший поклонник Пушкина, он в 1879 году перебрался в Париж и основал там, в собственной квартире, первый в мире музей русского гения, прообраз будущего Пушкинского Дома. Редкостное собрание парижской Пушкинианы: автографы поэта, его рисунки, портреты современников, их письма…

На встречу с Онегиным, человеком удивительным, и отправился по прибытии в Париж блистательно эрудированный Модест Людвигович Гофман – эстет от пушкинистики: филолог, историк литературы, текстолог. Любимый ученик основателя Пушкинского Дома Бориса Модзалевского, чему свидетельством его лестный отзыв: «Знаний у него бездна, знает Пушкина как никто другой; деловит, предприимчив, энергичен. Он со всякою задачей справится и из самого затруднительного положения выйдет с честью».

Гофмана не назовёшь кабинетным учёным: ещё прежде, в начале века, он объездил тверские имения Вульфов, Понафидиных, Великопольских, с владельцами коих был дружен Александр Сергеевич, подолгу бывая в тех местах, где муза была неизменно благосклонна к поэту.