Три великих жизни [сборник 1968]

Деятельная практичная жена ему под стать: она трудится по дому, на кухне, управляется со скотом. Долгими зимними вечерами налаживает ткацкий станок и ткет отличные скатерти, покрывала, полотенца, половики. Из-под ее рук выходят чудесные вышивки, кружева. Она шьет своей семье всю необходимую одежду. А как крахмалит юбки себе и дочерям, как плоит белоснежные чепцы к воскресной обедне! Они стоят, словно железные, на их гладко причесанных белокурых волосах. И ко всему этому порядку она приучает дочек чуть не с колыбели.

Линнеус знал и любил все эти привычки и обычаи, знакомые ему по родному Стенброхульту. Он любил зайти в крестьянский дом, купить что-нибудь съестное, поговорить о посевах, об урожаях, выкурить трубку с хозяином, расспросить дорогу.

По целым дням он довольствовался одним ржаным или овсяным «шнакебрёдом» — твердой, как камень, толстой лепешкой, величиной с тарелку, с дырочкой посередине и нарезами, чтобы легче было отломить кусок. По дешевой цене Линнеус покупал «шнакебрёды» на фермах, мимо которых проходил.

Они появлялись порой совершенно неожиданно где-нибудь в «скоге», чаще всего на берегу озера или речки, расцветая среди темной зелени красным цветком с белой бахромой. Шведы любят красить стены своих деревянных домов в красный цвет, а рамы широких окон — в белый. Дощатые крыши их, покрытые березовой корой, а потом дерном, зарастают мхом и травами, превращаясь в своеобразный висячий сад.

Иногда на крыше паслась коза или резвились ребятишки. Увидев чужого, они прекращали забавы и долго смотрели ему вслед.

А вот и ферма у озера.

— Милая фрёкен, не может ли ваша матушка продать мне пару шнакебрёдов? — обратился Линнеус к голубоглазой, румяной девушке, кормившей кур у крыльца.

Вспыхнувшие щечки убедительно сказали, как польстило это любезное обращение, ведь так называют только дворянских дочерей. Ей же, девушке низшего сословия, оно не подобает. Фрёкен сделала книксен и убежала в дом. Через минуту она вернулась с несколькими хлебцами и дала их гостю.

— Матушка приглашает вас отдохнуть в гостиной, — голубые глаза приветливо улыбались. Линнеус заплатил, учтиво поблагодарил молодую хозяйку и двинулся дальше.

Тропинка бежала через холм. Поднявшись на него, Линнеус взглянул вниз на озеро — голубое блюдце в зеленом венке, отражавшее небо и скалистые вершины берегов. Водную гладь нарушали только темные обломки скал, торчавшие в ней как гигантские лягушки. Вот белка скакнула в вышине. Где-то тукнул дятел, чайка пролетела над озером. Тишина… тишина…

Впереди опять озеро. Ему не привыкать и не удивляться количеству их; он швед и скорее удивился бы, не встретив воды в течение нескольких часов.

Пожалуй, только Финляндия получает пальму первенства по количеству озер в сравнении со Швецией. В одной шведской провинции — Зёдерманланде — даже сложилась поговорка: «Когда бог отделял сушу от воды, он забыл о Зёдерманланде».

Чем дальше к северу, тем путь становился труднее, а денег все меньше, несмотря на жестокую экономию. Местами по колено в болоте, наглотавшись мошкары, голодный Линнеус решался взять себе проводника.

— С проводником я пройду быстрее, и расход на него покроется экономией пути.

В Умео ему сказали, что путешествовать по Лапландии летом невозможно ввиду полного бездорожья, В летнюю пору этот пустынный печальный край представляет собой непроходимое болото, над которым не смолкает комариный звон. Можно пробираться только по воде — озерами и реками.

— Подождите у нас до зимы или поезжайте пока домой и возвращайтесь к зиме. Выпадет глубокий снег, заровняет кусты и холмики, и на легких лапландских санках олени помчат вас, куда захотите.

— Поймите же, что летом наша страна превращается в настоящее болото. Вы скажете: «Буду пробираться водными путями». Но наши горные реки очень порожисты. Одни лопари ухитряются проехать по порогам, — убеждали его.

Но что зимой здесь делать ботанику, пришедшему собирать растения и изучать минералы?

— Пойду дальше. Буду прыгать с кочки на кочку. Лопари повезут меня на лодках. Я не могу отступать от своего решения.

— Мириады комаров и мошек не пустят вас в свои владения. Их выдерживают только лопари, но не шведы.

Уговоры и добрые советы оказались напрасными, Линнеуса невозможно было удержать. Он отправился в горы пограничной норвежской Лапландии.

Лопари перевозили его в своих утлых лодчонках, с неописуемым искусством и удалью направляя их между порогами. Линнеус, не зная языка лопарей, объяснялся при помощи жестов. Ел вместе с ними одну сушеную рыбу и спал у них в юртах на звериной шкуре.

Лопарь не задумывается над постройкой жилища, не выбирает в лесу деревья потолще для стен, не готовит досок и крыши. Он вбивает в землю несколько деревянных шестов, соединяя и связывая их вверху. По сути дела, дом готов, надо обложить его шкурами снаружи, а внутри положить на землю сосновые ветки и шкуры, — это уж мебель! Остается прикрепить железную цепь к месту, где сходятся шесты, и повесить на ней котел для варки мяса и другой — для воды.