Три вещи, которые нужно знать о ракетах. Дневник девушки книготорговца

Как вскоре выяснилось, Стэнли, на лице которого сияла искренняя улыбка, а под мышкой покоилась домашняя документалка, был ярым сторонником Мугабе и, вероятно, социопатом. Он менял профессию всякий раз, когда перебирался с одного места на другое: то заявлял, что заведует супермаркетом, то представлялся музыкальным продюсером, то, наконец, владельцем книжного магазина, но все это время неизменно вещал о неиссякаемой верности обожаемому Мугабе и пытался снискать расположение окружающих, отпуская шутки про насилие. Проведя всего каких-то пять минут в Комнате писателей, он умудрился оскорбить каждого, кто сидел с ним рядом.

Когда люди начали спешно покидать гостиную, объявился белый как простыня Элиот:

– Что за чертовщина здесь происходит?

Стэнли попытался оторвать у лобстера клешню, и она, выскользнув у него из рук, взлетела в воздух и шлепнулась прямо на лоб Элиота. Тот выронил из рук папку и всерьез перепугался, словно все его страхи о фестивальных беспорядках вмиг стали явью.

– Как он, черт побери, здесь оказался? – прошептала я, пытаясь понять по ошарашенному лицу Элиота, что происходит. – Он приглашен?

– Нет, он просто взял и приехал. Я включил его в состав участников дискуссии по африканской литературе, которая должна состояться сегодня. – В замешательстве Элиот перевел взгляд со Стэнли на опустевший стол, заваленный остатками недоеденных лобстеров.

На дискуссии по африканской литературе мы с Ив сидели в заднем ряду. Едва заприметив нас в толпе, Стэнли радостно замахал, словно участвующий в школьной театральной постановке ребенок, который только что заметил в зрительном зале своих родителей. Во время обсуждения он пытался заткнуть за пояс каждого из выступающих, перетягивая внимание аудитории на свою самостоятельно опубликованную книгу.

– Когда вы потеряли девственность? – спросил он у одного изумленного писателя после того, как тот предложил зрителям задавать вопросы по поводу своей книги о том, как он несколько лет провел в плену в Ливане.

Стэнли тут же попросили удалиться, после чего он забрел в другой шатер, где начал предпринимать попытки выменять у людей книги на свои «многочисленные прибамбасы».

Посреди всего этого хаоса, стараясь приглядывать за Стэнли и одновременно обслуживать отдыхающих в гостиной писателей, я упустила из виду репортеров, которые забрели в дальние комнаты магазина.

– Вы не возражаете, если мы сфотографируем вас для небольшой статьи? – обратились они ко мне, пока я несла в гостиную очередную партию чашек с чаем.

– Конечно, пожалуйста, – ответила я на автомате, стараясь быть «радушной хозяйкой», и последовала за ними на первый этаж, где меня попросили взять в руки книгу и сделали снимок.

На следующий день один из гостей фестиваля подошел ко мне, что-то показывая.

– Так ты та самая девушка, – сказал он, протягивая мне экземпляр газеты The Big Issue. Мое лицо было во всю страницу.

На второй день мы стали по очереди покупать Стэнли выпивку в «Пахаре», лишь бы он держался подальше от людей и больше никого не оскорблял. В конце концов Элиот лично сопроводил его до автостанции и с облегчением помахал вслед автобусу, который вскоре скрылся за холмом. Стэнли исчез из нашей жизни так же внезапно, как и появился.

13

Под событием <…> понимается нечто, происходящее в определенной точке пространства в определенный момент времени[20].

Стивен Хокинг.

Краткая история времени

Отдел научной литературы, Транспортная комната, слева от винтовой лестницы

Слово «корона» подразумевает сразу две вещи – предмет, символизирующий власть монарха, и правящее семейство, что вполне закономерно. Корона в Шотландии несет в себе оба смысла, правда, мне как американке казалось, что находятся они в некотором противоречии. Шотландцы обладают свободным, независимым нравом, а в их гордых венах течет подспудное, но по-прежнему сильное желание противиться всему, что имеет какое-либо отношение к метрополии и всему английскому. И все же, когда было объявлено, что ее королевское высочество принцесса Анна собирается приехать на фестиваль, весь город замер в трепетном ожидании.