Справедливости ради нужно заметить, что помимо упомянутых выше стран, «независимость» спорных территорий признавали еще два государства — тихоокеанское Тувалу (расположено на 5 атоллах и 4 островах одноименного архипелага; общая площадь суши — 26 км2
; население страны — 11 тыс. чел.) и Вануату (расположено на 83 островах архипелага Новые Гебриды, общая площадь суши — 12 190 км2; население — около 234 тыс. чел.). Однако Вануату свое решение о признании отозвало в мае 2013 г., а Тувалу — после оккупации войсками Путина территории Крыма, в марте 2014 г. Причем Тувалу одновременно еще и установило дипломатические отношения с Грузией, признав ее территориальную целостность, то есть фактически и де-юре признало тот факт, что Абхазия и Южная Осетия — территория Грузии.…На внутреннюю и внешнюю политику самопровозглашенных государств Абхазии и Южной Осетии влияет активность российских спецслужб. Так, в захвате административных зданий и уходе в отставку президента Абхазии Александра Анкваба 31 мая 2014 г., которого оппозиция обвинила в «недостаточной преданности России», решающую роль сыграл отставной сослуживец Путина по КГБ-ФСБ Рауль Хаджимба. Путинский режим делал на него ставку еще на выборах 2005 г., и теперь Хаджимба всеми силами пытался оправдать доверие «большого брата»: в августе 2014 г. эти попытки увенчались успехом, Хаджимба возглавил республику и встал в строй отставных сотрудников спецслужб, которые с одобрения их патрона Путина руководят крупнейшими ведомствами и бизнес-структурами не только в России, но и на всем постсоветском пространстве. Что лишний раз подтверждает: сотрудники спецслужб бывшими не бывают, Путин и Хаджимба и после официального ухода в отставку продолжили выполнение идеологического задания своего бывшего советского руководства. Первый — в отношении России, ее ближайших и отдаленных соседей, второй — в меньших масштабах, в отношении только Абхазии, но при очевидной моральной, военной и финансовой поддержке первого.
Россия и в дальнейшем продолжила политику уничижения грузинской государственности, постоянно напоминая своему ближайшему соседу на Кавказе об угрозе применения силы. Жалобы Грузии на хулиганское поведение, которые систематически озвучиваются на Женевских дискуссиях по Закавказью, Москва, разумеется, всегда с деланным возмущением отвергает. Так, в апреле 2014 г. российский МИД назвал «искажающим реальность» заявление грузинских представителей о нарушениях воздушного пространства и наращивании российской военной мощи на границе: «Рассказывая о работе первой группы (вопросы безопасности), грузинский МИД старательно перечисляет озвученные его представителями обвинения и претензии. Однако при этом умалчивается, что все они были аргументированно опровергнуты абхазской, юго-осетинской и российской сторонами. В частности, выяснилось, что якобы имевшие место “нарушения воздушного пространства Грузии” никем реально не зафиксированы, наращивание российской военной инфраструктуры — ничем не подтвержденная выдумка, а “возобновление после сочинской Олимпиады установки колючей проволоки” на границе — из разряда провокационных придумок»[351]
.На самом деле провокационные выдумки — то оружие, которое Кремль с приходом Путина постоянно использует в противостоянии со всем международным сообществом и со своими ближайшими соседями, которых он последовательно переводит из разряда потенциальных союзников в заклятых врагов. Путин прекрасно усвоил уроки преподавателей из КГБ, согласно которым ложь, перемешанная с правдой, как ничто другое помогает дезориентации противника.
Украина-2014
«Рекламируйте отдых в Крыму!»
Год спустя после событий в Крыму, за «правдивое» освещение которых были награждены 300 сотрудников российских СМИ, Путин поведал миру о своей роли в грубом нарушении международных договоренностей и норм. В документальном фильме, показанном на одном из телеканалов в марте 2015 г., он рассказал о подготовке референдума в Крыму (что это, как не грубейшее вмешательство во внутренние дела другого государства?), об участии Главного разведывательного управления в оккупации полуострова, и сообщил, что в самый острый момент операции не исключал для себя возможности ядерной войны — в случае, если бы Запад решился на конфронтацию.