Три всполоха в священном гроте

Беседа их, рваная и перемежающаяся песнями, почему-то позволяла забыть о пугающем океане света вокруг умершей императрицы. Почему-то разрывала этот кокон ледяной пустоты и молчания, стягивающий грудь. Пару раз Хейан украдкой вытирал слезы. И, как бы ему ни было стыдно, от этого тоже становилось немного легче. Под конец, когда Чамэр вспомнил и отыграл в лицах историю о маркизе Мондаре, который подарил императрице огромную охотничью собаку и перепугал этим всю свиту, Хейан даже рассмеялся. В этот момент в комнату и зашёл Матисс.

Наследнику престола недавно сравнялось двадцать два, он был высок, широк в плечах и узок в поясе: из-за этой особенности ему не удавалось оставаться неузнанным ни на одном бале-маскараде. Траурный камзол принца, не выносящего роскоши, отличался от придворных нарядов элегантной простотой. На фоне черной ткани бледное лицо Матисса и его светлые волосы казались чем-то призрачным, близким скорее к Карнатион, нежели к реальности. Выделялись только большие синие глаза, взгляд которых впился в сгорбленную фигуру Чамэра.

– Чтоб я его здесь больше не видел, – холодно бросил принц и повернулся к Хейану. Чамэр, которого для Матисса уже не существовало, покорно поднялся и заковылял к выходу. – А ты почему ушел с церемонии?

– Тошно, – одним словом описал Хейан все то, что варилось и перекипало в нем за прошедшие с момента смерти императрицы часы.

– А вот это – не тошно? – Матисс яростным кивком указал на захлопнувшуюся за Чамэром дверь. – Ушел от всех, закрылся с каким-то дикарем. Если б ты видел, какая была церемония, какая светлая и торжественная музыка. Когда заиграла граэлла, мне казалось, я чувствую, как матушка поднимается от нас по сияющей лестнице в небо. Мы все это чувствовали. Не думал, что музыку для похорон можно писать вот так. Я, кажется, почти примирился с мыслью об ее уходе, раз она действительно ушла туда. А ты? Непонятно с кем тут сидишь смеёшься.

– Мы вспоминали Ее Величество, – пожал плечами Хейан. – И, кажется, здесь было куда больше искренних слов, чем там.

– Думай, о чем говоришь, – лицо Матисса болезненно скривилось. – Ещё скажи, что ты единственный, кроме меня, кто скорбит о ее смерти.

– Не единственный, нас четверо, – упрямо сказал Хейан. – Все остальные лгут и умасливают, желая понравиться… Даже не императору, не знаю кому. Император-то давно предпочитает общество других дам.

– Замолчи! – губы Матисса дрожали; лицо его было выражением борющихся боли и гнева. – Можешь сколько угодно считать всех подлыми лицемерами, но не на похоронах моей матери, понял? Самому-то не надоело быть последним рыцарем света? Когда ты уже повзрослеешь?

– А когда мир повзрослеет? – огрызнулся Хейан. – Когда они перестанут презирать людей за их родину, а потом лить притворные слезы?

– Я повторяю, – голос Матисса зазвенел от бешенства. – Ты можешь считать двор сплошь лжецами, но. Не. Сегодня.

– Не буду. Просто потом уже нас с тобой станут хоронить так же красиво, бессмысленно и пусто.

– Хейан, это совершенно неуместно, – в дверях появилась Лора. Траур шел ей удивительно хорошо – и к волосам, и к темным глазам, и к строгому выражению лица. Она была выше брата, как и Матисс, всегда вынуждая его смотреть снизу вверх. – Ваше Высочество!

Принц взмахнул рукой, пытаясь что-то сказать, но был способен только на частые хриплые вдохи. Лора стремительно двинулась к нему. Матисс опустился на кресло, все ещё тяжело дыша, на его лице выступили крупные капли пота. Внутри Хейана что-то с треском ухнуло вниз, и он почувствовал себя последним дураком и негодяем.

– Вам настолько тяжело выдерживать груз внутренней стороны? – Лора собирала с узоров, вытатуированных на обеих руках, магические плетения, Матисс делал то же самое. Матово-белые нити мелькали в их ладонях, собираясь в единое полотно восстанавливающего заклинания.

Хейан привычным движением создал в воздухе всего одну нить, но крупную, наполненную искрами и ярким неровным светом. Подойдя к сестре и принцу, он медленно опустился на колени.

– Ваше Высочество, я прошу прощения за недостойное поведение.

Нить влилась в их общее плетение, наполняя его сиянием магической силы. Матисс сам закончил заклинание, уменьшил его до размеров ослепительного шарика и, поднеся его ко рту, сделал глубокий вдох. Некоторое время они сидели молча, ожидая, пока плетение проникнет внутрь и подействует. Наконец стало слышно, что Матисс дышит ровно и спокойно.

– Это происходит слишком часто, – произнес наконец он. – Я мог бы выдерживать внутреннюю сторону, но не сейчас, когда Её Величество нас оставила. Мне слишком тяжело. Вашей поддержки, – в этот момент Матисс смотрел именно на Хейана, и у него в животе все плотнее сжимался мерзкий комок стыда, – недостаточно. Мне нужна более серьезная защита.

– Так вы хотите, – Лора сделала полшага назад, – пройти обряд коронации? Пока Его Величество ещё жив?