Три всполоха в священном гроте

– В старых рукописях его именуют обрядом конкордата, и были случаи, когда наследник проходил его задолго до восшествия на престол, – быстро возразил Хейан. – Да, обычно он происходит именно при коронации, но это не одно и то же.

– Если Бурый орден узнает, то подумают вовсе не про конкордат, – Лора тоже говорила торопливо, но для нее это было необычно. – Посчитают вызовом Его Величеству, убедят его, что сын хочет захватить власть.

На минуту они замолчали. Какой-то тяжестью повисла так и не воплощенная надежда на то, что отношения императора с наследником когда-нибудь потеплеют. Хотя Хейан, наверное, надеялся меньше всех. Он на собственном опыте ощущал, что отец и сын, недовольные друг другом, со временем делают все только хуже.

– Значит, надо, чтоб никто не узнал, – Матисс снова смотрел в глаза Хейану. Это был намек, от которого его ещё больше затапливало стыдом. – Кажется, Роджер Альнин снова гостит у вас.

– Я не настолько глуп, чтобы повторять свои ошибки, да и с Роджером мы больше не откровенны, – медленно ответил Хейан. – А Бурый орден не углубляется во внутреннюю сторону. Потому и не узнают. Вопрос в другом: сможете ли вы выдержать испытание обряда в таком состоянии?

– Разумеется, нет, – теперь Матисс перевел взгляд на Лору. Когда он говорил с человеком, то чуть поворачивал голову в сторону, убирая от глаз собеседника несколько едва заметных оспин на скуле. – Но императоры, не вполне уверенные в своих силах, выходили на коронацию не в одиночестве.

– Это огромная ответственность для нас, – Лора посерьезнела ещё больше.

– Вы с этим справитесь, – заявил Матисс с такой уверенностью, что стал похож на себя обычного. – И я тоже. Выходим сегодня ночью, встречаемся, как обычно, в западной галерее. Приготовьте запасы плетений и энергии.

Брат и сестра кивнули одновременно.

На внутреннюю сторону мира, причудливую и непонятную, они впервые прошли год назад. Одной из способностей принца Матисса было умение прокладывать дорогу сквозь полотно между наружной стороной – миром людей, – и внутренней, наполненной духами и призраками. Здесь можно было отыскать магические артефакты, не подвластные человеческой руке, и увидеть уникальные плетения. А главное – получить бесценный опыт, потому что изнанка мира постоянно требовала от мага новых решений, отточенного ума и хладнокровия.

Самым прекрасным было ощущение, что ты справился со всеми вызовами и загадками, предложенными в этот раз. Возвращаясь обратно, Хейан и Матисс обменивались торжествующими взглядами, а Лора смотрела на них обоих с неподдельным восхищением. Ее магическое умение не дотягивало до талантов брата и уж тем более – до гения принца, однако присутствие духа в любой ситуации дорогого стоило.

И все же внутренняя сторона была не дворцовым парком для увеселительных прогулок. Открывая безграничные пространства и предлагая ценные дары, она стремилась овладеть человеком, проникнуть в его разум и навсегда увести за собой. И если Хейан и Лора переносили ее влияние сравнительно легко, то таланты Матисса обратились против него же. Он по несколько дней лежал в постели и периодически мучился приступами удушья, но ограничивать или откладывать очередное путешествие не соглашался.

– Мне было предсказано, что я переверну всю жизнь Гафельда, – твердил Матисс. – Идти на изнанку осмеливаются лишь те, кто получил звание рисдрена, и главы орденов, и все они говорят, что это слишком опасно и бесполезно. Либо трусят, либо лгут. Мы видели, насколько внутренняя сторона богата непостижимыми магическими явлениями, не может быть, чтоб их нельзя было обратить на службу людям.

Хейан и Лора, тревожась за его состояние, перекопали всю императорскую библиотеку. Многие трактаты подтверждали пагубное действие внутренней стороны на слишком слабых или, наоборот, слишком талантливых магов. Но средство они предлагали одно: прекратить с ней взаимодействие. Какие-то странные книжки описывали мудреные способы духовного роста, с помощью которого, якобы, можно было преодолеть это влияние. Но Матисс даже не стал об этом слушать.

Надежда появилась, когда в одной из книг Хейан зацепился взглядом за слова «бесполезно, если только этому человеку не предстоит занять трон Гафы». Гафой в эпоху написания трактата называли империю Гафельд, которой правил отец Матисса. Как выяснилось, во время коронации Киневарды проходили так называемый обряд конкордата, символизирующий их власть над страной на всех уровнях – в том числе над внутренней стороной. За прошедшие века династия упростила обряд, изначально проводимый именно на изнанке. Он стал просто торжественным мероприятием в храме луны. Но его изначальный смысл – прохождение испытания для утверждения влияния императора на внутреннюю сторону – чрезвычайно заинтересовал Матисса.

– Это действительно хорошая защита, – говорил он. – Изнанка словно бы принимает тебя за своего. Как рисдрена, только здесь гораздо лучше. Рисдрены просто закутываются в костюм из обеих сторон мира, а Киневард может повелевать обеими.