Три заложника

– Хотелось бы верить, – немного подумав, ответил он. – Но два часа назад сюда прибыл один человек. Его катер стоит на якоре невдалеке от причала, а сам он поселился на постоялом дворе. Этот человек мне известен, и даже слишком. Он – немец и во время войны выполнял тайные поручения в Америке и еще кое-где. Мне он не нравился. Думаю, он причинил моей стране немало вреда, но с этим должны разбираться немцы, а не иностранцы.

– Мне этот джентльмен известен как доктор Ньюховер, имеющий практику в Лондоне на Уимпол-стрит.

– Ну и что? – Гаудиан пожал плечами. – Он просто использовал переиначенную на английский лад фамилию своего отца – Нойхофер. Что вам от него нужно?

– Ничего такого, чего бы не одобрил любой честный немец.

Я вкратце описал ему дело Медины, и Гаудиан ужаснулся.

– Мистер Ханней, – неуверенно пробормотал он, – вы в самом деле честны со мной?

– Клянусь всем, что только есть святого, я говорю чистую правду. Во время войны Ньюховер мог заниматься чем угодно, меня это не касается, но мне он нужен, чтобы разобраться с этим английским делом. И прежде всего – помешать преступникам и спасти человеческие жизни. К тому же, этот Ньюховер – всего лишь второстепенный персонаж, исполнитель. Мне необходимо выяснить единственное – что у него на уме.

В итоге Гаудиан протянул мне руку и добавил:

– Я верю вам и помогу всем, что в моих силах.

Мы прошли по длинной улице мимо постоялого двора, где в эту минуту Ньюховер, вероятно, укладывался в постель, и оказались на дороге, которая вела в долину Скарсо. Вскоре показалась река – могучий поток, набухший от таяния снегов, залитый мистическим полумраком северной ночи.

Тут-то и выяснилось, что герр Гаудиан снимает комнату у того самого Петера Бойера, у которого будто бы имелась свободная кровать, и когда мы дошли до небольшого коттеджа, стоявшего почти на самом берегу реки, хозяин с радостью меня принял. Вскоре его жена подала ужин – омлет, копченый лосось и отличное норвежское пиво, а насытившись, я достал карту и принялся изучать окрестности.

Гаудиан, между тем, набросал невеселую картину того, что происходило у него на родине. Похоже, война и падение кайзеровского режима унесли с собой массу порядочных и умных людей, которые были в состоянии противостоять его худшим сторонам. Он сказал, что нынешняя Германия – неподходящее место для человека умеренных взглядов. Власть в стране принадлежит жиреющим промышленникам, которые наживают огромные состояния за границей, одновременно разрушая и истощая собственную страну. А оппозиции как таковой больше не существует – разве что полоумные леваки да монархисты, требующие невозможного.

– Больше никто не прислушивается к голосу рассудка, и, боюсь, ничего не изменится, пока наш народ не будет доведен до крайности. В ваших руках было наше спасение, но послевоенные договора только ускорили упадок. Думаю, вы надеялись на лучшее, но оказались слепы, потому что не поддержали умеренных политиков, и жесткостью своих требований лили воду на мельницу всевозможных радикалов.

Выглядел Гаудиан как самый простой рабочий, и мне это показалось странным – ведь такой человек, инженер с мировым именем, мог бы превосходно зарабатывать в любой стране. Но потом я понял причину: он просто утратил желание зарабатывать. Он слишком хорошо постиг природу человеческих желаний, чтобы сохранить хоть какие-то амбиции. Он был холост, не имел близких родственников и предпочитал жить в самых отдаленных и безлюдных местах, наблюдая за растениями и животными.

На всякий случай я поинтересовался, не появлялся ли в долине еще один англичанин – некий мистер Джейсон. Гаудиан ответил, что ничего такого не слышал, тем более что до открытия рыболовного сезона еще две недели, поэтому иностранцев в здешних местах практически нет. Потом я стал расспрашивать его о фермах на горных лугах – саэтерах, и он сказал, что лишь немногие из них начали работу, поскольку горные пастбища еще остаются под снегом. Лишь одна-две на самых нижних лугах обитаемы, и то лишь потому, что зима в этом году выдалась мягкая, а весна наступила рано.

– Взять хотя бы Скарсо, – продолжал он. – Обычно в апреле она совсем мелкая, потому что снег еще не тает. Но сейчас вода в реке стоит, как в середине мая.

Он прошелся со мной по карте, показав, где и что расположено в окрестностях. Саэтеры находились выше по реке, и добраться к ним можно было только тропами, проложенными по узким горным долинам. Хорошая дорога тянулась вдоль долины Скарсо, но она не соединялась с параллельными долинами Урдаль и Бремендаль. На карте я обнаружил лишь один путь в долину Урдаль – он проходил через крохотное местечко Снаасен.