Три заложника

Утро я провел в клубной библиотеке, изучая историю Лондона. Мне попалась куча описаний садов Воксхолл, Ранел, Креморн и еще дюжины мест, где веками прогуливались лондонцы, но толку от этого было мало. Потом я вспомнил, что среди многочисленных увлечений сэра Уолтера Булливанта была и лондонская старина, и, не теряя времени, позвонил ему и напросился на завтрак.

Встрече со мной он был рад, да и мне было отрадно снова оказаться в доме на Куин-Эннс-гейт, связанном с едва ли не самыми важными минутами моей жизни.

– Значит, вы все-таки взялись за дело, о котором я вам писал, – сказал он, когда мы обменялись рукопожатиями. – Я это предвидел. И далеко вам удалось продвинуться?

– Более-менее. Дело сложное, а времени крайне мало. Хочу вас кое о чем спросить, сэр. Вы известный знаток лондонской старины. Скажите, вам когда-нибудь попадалось на глаза название «Поля Эдема»?

– Не припомню, – покачал головой он. – О какой части Лондона идет речь?

– По-видимому, это где-то неподалеку от Оксфорд-стрит.

Он задумался.

– Нет. А что это такое? Какие-нибудь частные сады или лужайка для отдыха и игр?

– Да, что-то наподобие Креморна или Воксхолла.

– Попробуем проверить. У меня неплохая коллекция старинных карт и планов Лондона, есть и несколько дряхлых справочных книг.

После завтрака мы перебрались в его библиотеку и взялись за работу. Карты поначалу нам ничего не дали, как, впрочем, и справочные книги. Мы чересчур отдалились во времени: искали в семнадцатом и в начале восемнадцатого века, когда лондонцы еще охотились на лис в Риджентс-парке, а рядом с Мраморной аркой в Гайд-парке стояла знаменитая Тайбернская виселица. Потом, почти случайно, я заглянул в не столь отдаленные времена и наткнулся на полную всевозможных скабрезностей книжонку, изданную в середине девятнадцатого века – путеводитель по злачным местам Лондона для сельских жителей. Там содержались исчерпывающие сведения о всевозможных «Сидровых подвалах» и «Рощах гармонии» – очевидно, это были дешевые питейные заведения, а также о различных закоулках в пригородах, где проводились петушиные и собачьи бои. Заглянув в алфавитный указатель, я обнаружил там слово «Эдем» и едва не вскрикнул от радости.

Пока я читал абзац, посвященный этому месту, по-моему, у меня тряслись руки. Находилось оно, как я и предполагал, к северу от Оксфорд-стрит в квартале, который в наши дни называется Мэрилебон. «Поля Эдема, – значилось в книжонке, – были открыты мистером Аскью как место отдыха для столичных джентльменов и охотников. В погожий денек здесь можно встретить нескольких лордов, прогуливающихся в здешних тенистых рощицах в обществе прелестных садовых нимф под аккомпанемент доносящегося из беседок по соседству мелодичного звона бокалов, бодрый перестук игральных костей и божественные напевы „Итальянского хора“».

Там было еще много всякой всячины, но дальше читать я не стал. В книге имелся план Лондона, и по нему я сумел определить границы этого рая с сомнительной репутацией.

Потом я взял современную карту и отыскал на ней это место. Оно занимало всего несколько акров – прямоугольник, ограниченный Уэллсли-стрит, Апуит-лейн, Литл-Фарделл-стрит и конюшнями позади Ройстон-сквер. Я занес все эти сведения в свой блокнот, захлопнул книгу и собрался уходить.

– У вас довольный вид, Дик. Выходит, вы нашли то, что искали? Странно, а ведь я никогда не слышал этого названия, хотя это место, похоже, существовало, причем в самой скучной части Лондона в скучнейший период его истории.

Судя по голосу, сэр Уолтер был слегка уязвлен. Знатоки истории не любят расписываться в незнании, в особенности, если речь идет об их излюбленной теме.

Остаток дня я посвятил дотошному изучению довольно унылого городского района. Целью моих поисков был антикварный магазин или лавка, и поначалу я решил было, что дело это бесполезное. Апуит-лейн – нечто вроде трущоб, и магазинов, тем более антикварных, там отродясь не бывало. Я обнаружил лишь аптеку какого-то иностранного фармацевта и маленькую грязную кондитерскую, у двери которой играли замурзанные местные ребятишки. Населяли эту улицу в основном эмигранты. От конюшен позади Ройстон-сквер толку не было – времена, когда обитатели этих мест держали кареты, давно остались в прошлом, и теперь конюшни превратились в гараж для фургона паровой прачечной и грузовиков какого-то торговца углем. Уэллсли-стрит, вернее, та ее часть, что находилась в пределах бывших «Полей Эдема», была почти полностью занята выставочными салонами различных американских автомобильных компаний.